Константин Пахалюк - Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века

Ночами в городе на пустых и темных улицах раздавались выстрелы и стоны неизвестных жертв, а рано утром, идя на работу, доводилось обходить свежие лужи человеческой крови. Начались массовые облавы на людей, которые затем шли на расстрел или в концлагерь, где их ожидала смерть еще страшнее. Проводилась охота на молодых людей, которые увозились в Германию на принудительные работы. А тех, которые сопротивлялись или уходили в подполье, расстреливали на площадях и улицах города среди белого дня. Были закрыты средние школы, библиотеки, театры, музеи. Такова была обстановка во Львове в эти дни.

Протокол мною прочитан, записано с моих слов правильно. подпись

Допросил: ст[арший] следователь прокуратуры Львовской области. подпись

ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 392. Л. 19–21. Машинопись. Копия.

Старший следователь прокуратуры Львовской области юрист 1-го класса Антошко Р. Е. с соблюдением требований ст. 160–165 УПК УССР допросил в качестве свидетеля нижепоименованного:

Шкрумеляк Юрия Андреевича, 1895 года рождения, уроженца с. Панчин Станиславской области, украинца, члена Союза писателей Украины, с высшим образованием (окончил в 1924 году Львовский университет, филологический факультет и в 1926 году такой же факультет университета в Праге), проживающего в городе Львове по улице Винниковской, № 9.

Будучи предупрежден об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний по ст. 89 УК УССР, свидетель показал:

В 1941 году я проживал в своем доме в селе Лисеничах под Львовом. В первые дни оккупации я лично видел из окон своего дома, а также и тогда, когда выходил на улицу по воду, как немцы вместе с украинскими полицейскими везли в грузовых автомашинах людей в сторону песочной горы, которая находится напротив Дрожжевого завода. Там, на этой песочной горе они расстреливали этих людей. Однажды я был свидетелем того, как группа людей, которых везли на расстрел, сделала попытку бежать, но немцы и украинские полицейские ловили их и расстреливали. Такие случаи повторялись часто, но убежать удавалось только одиночкам.

Расстрелы людей продолжались и дальше, весь период оккупации гор[ода] Львова.

В 1943 г[оду] немцы начали сжигать трупы своих жертв, зарытых на песочной горе [1772] . Сжигание трупов длилось около двух месяцев. Одновременно с захватом немцами Львова жители города начали говорить о том, что вместе с немецкими войсками во Львов пришел украинский батальон и что руководителем этого батальона является известный украинский националист Роман Шухевич.

Протокол мною прочитан, записано с моих слов верно. Шкрумеляк.

Допросил: ст[арший] следователь прокуратуры Львовской области. Антошко.

Перевел с украинского Беспальчук.

ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 392. Л. 27–28. Машинопись. Копия.

Старший следователь прокуратуры Львовской области юрист 1-го класса Антошко Р. Е. с соблюдением требований ст. 160–165 УПК УССР допросил в качестве свидетеля нижепоименованного:

Савка Ярослав Теодорович, 1907 г[ода] рождения, уроженец города Львова, украинец, окончил в 1922 г[оду] три класса гимназии, по специальности фотокорреспондент, судим по ст. 58-3 и 58–10 УК РСФСР, проживающий в селе Новый Роздол Николаевского района Львовской области.

Об ответственности по ст. 89 УК УССР за дачу заведомо ложных показаний свидетель предупрежден (Савка).

С 1939 года до начала войны я работал фотокорреспондентом газеты «Вильна Украина» и проживал в городе Львове по улице Сикстуской (ныне ул[ица] Жовтневой). В первый день оккупации, помню, тогда было воскресенье, я вышел в город и пошел в церковь Юра на богослужение. Там, во дворе церкви, я увидел примерно 50, а может быть и больше, немецких солдат, с которыми беседовали люди. Когда я приблизился к ним, то услышал, что все они говорят на украинском языке. Из разговоров с ними я узнал, что это часть украинского националистического легиона, который пришел во Львов вместе с немецкой армией. Припоминается мне, что у этих легионеров были или на погонах, или на груди сине-желтые ленточки. Потом я узнал, что эта часть легиона разместилась в здании школы по улице Подвальной.

На второй день оккупации я вышел на улицу Коперника и увидел, как немцы и украинские легионеры вели колонну людей в направлении тюрьмы по улице Лонциа (ныне ул[ица] Сталина). Я видел, как конвоировавшие немцы и легионеры — украинцы избивали этих людей прикладами, издевались над ними. У ворот тюрьмы особенно много было украинских легионеров. Не помню уже, или в этот же день, или на следующий я видел повешенного незнакомого мне мужчину на балконе дома около Оперного театра. Проходя мимо площади Стрилецкой (ныне площадь Данила Галицкого), я видел, как немцы оцепили площадь и привезли туда грузовой автомашиной людей для расстрела.

Машина была открыта, в ней находилось около 15 человек. Немцы специально сгоняли людей, проходивших по улицам, чтобы они смотрели на сам акт расстрела, но я в это время отошел в сторону на улицу Краковскую. Потом я узнал, что всех привезенных туда арестованных немцы на глазах у всех расстреляли.

С началом оккупации во Львове происходили ужасающие события. По городу проходили систематические облавы — охота за людьми. Арестованных расстреливали, вешали, угоняли в концлагерь или на работу в Германию.

Протокол записан с моих слов правильно и мною прочитан. Савка.

Допросил: старший следователь прокуратуры Львовской области Антошко.

ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 392. Л. 36–37. Машинопись. Копия.

Старший следователь прокуратуры Львовской области юрист 1-го класса Антошко Р. Е., дополнительно допросил как свидетеля, выполняя ст. 160–165 УПК УССР, Савка Ярослава Теодоровича.

Об ответственности за отказ дать показания и за дачу ложных показаний по ст. 87, 89 УК УССР предупрежден.

По этому вопросу показываю:

Дополнительно сообщаю следующее: когда я в первый день оккупации города Львова пришел во двор церкви Юра, о чем я показывал уже, среди украинских легионеров я увидел в форме немецкого офицера известного мне украинского националиста Романа Шухевича, который, как мне разъяснили, являлся командиром этого легиона. На следующий день я был свидетелем, как эта часть легиона из церкви Юра строевым порядком, что явилось своеобразным парадом, перебралась в здание школы по ул[ице] Подвальной.

Встретивший меня перед этим националист Боднарович, издававший в период оккупации газету «Украшьск! городсю в1сй», который знал меня как фотокорреспондента, предлагал мне сфотографировать украинский легион во время марша через Львов, но я отказался. Через некоторое время я открыл по улице Сикстуцкой частную фотографию, куда ко мне часто заходили немецкие офицеры и солдаты, которые давали мне фотопленки для проявления. После проявления этих фотопленок я видел, что на них засняты картины расстрелов, экзекуций жертв фашистского террора. С этих негативов я делал фотокарточки, и когда их получали эти офицеры и солдаты, они выражали удовлетворение.