Константин Пахалюк - Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века

В тот период быв[ший] советский офицер Циклаури среди военнопленных проводил политическую агитацию, цель которой сводилась к тому, что в случае отправления нас на фронт изолировать командование батальона и перейти на сторону Советской Армии.

В мае месяце Брандт объявил в роте о предстоящей поездке офицеров в Берлин на экскурсию. Примерно отправили 12 человек, в том числе Циклаури, Шавгулидзе, Джанелидзе и других, фамилии которых сейчас не могу вспомнить. В связи с тем, что я не был офицером, меня оставили в роте.

В ту же ночь, когда мы спали, разбудили Мухашаврия, но не знаю, куда его отправили. На второй день командир роты Брандт выстроил роту и объявил, что те, которые были отправлены в Берлин, оказались предателями, они пытались обмануть нас, но наша разведка об этом узнала.

Через 15–20 дней Брандт объявил нам о судьбе лиц, отправленных в Берлин, в частности то, что двенадцать человек расстреляны по приговору суда, а Мухашаврия водворен в концлагерь.

После этого случая в роте увеличили командный состав. В тот период батальоном командовал Оберлендер.

В августе месяце роту из Миттенвальда передислоцировали по направлению Моздока. Я тоже туда был переведен. В течение трех месяцев рота стояла в обороне, в боях не участвовала, так как предполагалось использовать роту в качестве полицейских сил после захвата Грузии немцами.

Из Моздока мы отступили в Крым. Командиром батальона «Бергманн» был Оберлендер. Вскоре после этого командиром батальона назначили вместо Оберлендера Брандта. В Крыму продолжали обучение по военному делу и, кроме того, часть роты использовалась по борьбе с партизанами.

Назначение батальона заключалось в том, чтобы вести борьбу против Советской Армии, а затем нас должны были использовать в Грузии в качестве полицейских. Со слов Брандта я узнал, что в батальоне готовили людей для осуществления диверсии на территории Советского Союза.

Вопрос: Знали ли вы Гиви Габлиани?

Ответ: Я хорошо знал Гиви Габлиани, он являлся правой рукой Оберлендера, но на какую должность его предполагалось назначить после оккупации Грузии немцами, это мне неизвестно.

Показание записано с моих слов правильно, читал, в чем и расписываюсь. Подпись — Л. Начкебия.

Допросил: Г. Джанджгава.

ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 392. Л. 225–228. Машинопись. Копия.

Я, народный следователь прокуратуры р[айо]на им[ени] Орджоникидзе Джанджгава, в прокуратуре допросил в качестве свидетеля с соблюдением ст. 19–23 Временных правил:

Осипашвили Александра Георгиевича, 1919 года рождения, уроженца г[орода] Тбилиси, грузина, беспартийного, со средним образованием, работающего в шестой стоматологической поликлинике фельдшером, несудимого, проживающего в г[ороде] Тбилиси, ул[ица] Шаумяна, № 119, кв[артира] 28, который по сему дал сл[едующее] показание.

Русским языком владею свободно и в переводчике не нуждаюсь.

В 1941 году я попал в плен под Полтавой [1823] и был помещен в лагерь для военнопленных. Условия содержания в лагере были очень тяжелые. Люди умирали с голоду и от болезней.

Вскоре в лагере появились фон Кученбах и Оберлендер. Нас, грузин, отобрали на полевые работы, а по окончании их вывезли в Германию в гор[од] Нойгаммер, где переодели во французскую форму.

Через некоторое время нас разбили по взводам и ротам, затем построили и объявили, что отныне мы — солдаты германской армии и входим в состав кавказского батальона под названием «Бергманн».

Выступил Оберлендер. Из его речи я понял, что целью батальона является оказание всемерной помощи фашистам в наведении угодного им порядка после оккупации Кавказа, назначение некоторых участников батальона на руководящие должности, выполнение полицейских функций.

Батальон был переброшен в Миттенвальд, где в условиях горной местности проводились занятия в соответствии с задачами, стоящими перед нами.

В апреле 1942 года меня и Табидзе под предлогом перевода в другую часть вывезли в район Берлина и посадили в тюрьму. Там меня пытали, добиваясь, чтобы я рассказал о деятельности патриотической группы Циклаури. Я отвечал, что ничего не знаю, так как я являюсь рядовым. То же самое я повторил в суде. Затем я был направлен в концлагерь, где пробыл до конца войны.

Хочу дополнить, что был случай, когда меня несколько раз ударил прикладом немецкий унтер-офицер. Я пожаловался Кученбаху. При этом разговоре присутствовал Оберлендер, который усмехнулся и сказал, что так и должно быть, так как немцы — высшая раса.

Показания с моих слов записаны правильно и мною лично прочитаны.

Подпись — Осипашвили.

Допросил: Г. Джанджгава.

ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 392. Л. 242–243. Машинопись. Копия.

Народный следователь прокуратуры района им[ени] Орджоникидзе Джанджгава в прокуратуре в качестве свидетеля допросил:

Кутателадзе Тариела Аполлоновича, 1921 г[ода] р[ождения], урож[енца] г[орода] Тбилиси, грузина, беспартийного, студента архитектурного факультета Тбилисской академии художеств, проживающего по ул[ице] Герцена, переулок № 5, паспорт выдан Интинским МВД Коми АССР, IV-ПУ № 732999.

Об ответственности за ложные показания предупрежден.

Русским яз[ыком] владею свободно и в переводчике не нуждаюсь. Показания желаю дать на русском языке.

Из лагеря для военнопленных в Лукенвальде [1824] был переведен в кавказский батальон «Бергманн». Батальон находился в Миттенвальде и в условиях горной местности занимался боевой подготовкой. Командиром батальона «Бергманн» был Оберлендер.

Меня определили в так называемый «С-цуг». В «С-цуге», помимо общей военной подготовки, проводились занятия по подрывному делу и форсированию водных преград.

«С-цуг» был переброшен на Северный Кавказ за месяц до отправки всего батальона. Чем «С-цуг» занимался, я не знаю, так как по ходатайству Габлиани был оставлен при нем.

В составе батальона «Бергманн» я был на Северном Кавказе и в Крыму. В Крыму «бергманновцы» охраняли различные объекты и, в частности, железную дорогу от Симферополя до Джанкоя.

Кроме того, кавалерийский эскадрон под командованием эмигранта Дадиани участвовал в боях с частями Советской Армии в районе Сиваша.

Когда батальон «Бергманн» находился в Крыму, я был направлен в Симеиз в специальную диверсионно-разведывательную школу. Начальником этой школы был немец Крамер. В школе нас готовили для проведения диверсионных и разведывательных операций в тылу советских войск. В этой же школе я видел фельдфебеля, который раньше командовал подразделением «С-цуг» в батальоне «Бергманн».