Сесилия Кэнг - Внутри Facebook. Голая правда

Теперь нужно было придумать объяснение такому решению. Пост можно было расценить как нарушение стандартов сообщества Facebook. В прошлом пользователи уже отмечали аккаунт кампании Трампа за риторику ненависти, и многократные отметки такого рода были основанием для полного удаления аккаунта. Шраге, Биккерту и Каплану, выпускникам юридического факультета Гарвардского университета, пришлось попотеть, чтобы придумать юридические аргументы, которые оправдывали бы решение оставить этот пост. Они вдавались в невообразимые подробности того, что можно считать риторикой ненависти, вплоть до особенности грамматики в тексте Трампа.

«В какой-то момент они пошутили, что Facebook должна придумать аналог определения порнографии, которое однажды дал судья Верховного суда: “Узнаю, когда увижу”, – вспоминает сотрудник, участвовавший в разговоре. – Где проходила для них та черта, за которой находились высказывания Трампа, заслуживающие бана? Мудрее было совсем не проводить такую черту».

Facebook теоретически запрещала риторику ненависти, но ее определение постоянно менялось. В разных странах компания принимала меры против различных высказываний в соответствии с местными законами. Существовали универсальные определения запрещенного контента по детской порнографии и контенту, содержащему насилие. Но риторика ненависти отличалась не только в разных странах, но и в разных культурах.

В ходе обсуждения руководители пришли к тому, что им не придется защищать риторику Трампа, если они найдут принципиально другой выход. Группа согласилась с тем, что политическая речь может быть защищена в соответствии со стандартом «информационной значимости». Смысл заключался в том, что политическая речь заслуживает дополнительной защиты, потому что общественность заслуживает возможности сформировать собственное мнение о кандидатах на основе их неотредактированных высказываний. Руководители Facebook создавали новую политику в отношении выступлений на основе рефлекторной реакции на Дональда Трампа. «Это была полная чушь, – вспоминает один из сотрудников. – Они выдумывали все это на ходу».

Для Джоэля Каплана это была важная возможность доказать свою ценность для компании. Несмотря на то что он был не слишком любим некоторыми из коллег, присутствовавшими на той видеоконференции, он давал ценные советы по поводу растущей угрозы, исходящей из Вашингтона.

Когда Сэндберг пришла в Facebook в 2008 году, компания пренебрегала консерваторами. Это была критическая ошибка: там, где речь шла о регулировании сбора данных, республиканцы были союзниками Facebook. Когда в 2010 году в Палате сформировалось республиканское большинство, Сэндберг взяла на работу Каплана, чтобы сбалансировать преимущественно демократичные ряды лоббистского офиса и изменить представление Вашингтона, будто компания предпочитает демократов.

У Каплана была безупречная репутация консерватора. Бывший заместитель руководителя аппарата президента Джорджа Буша-младшего, в прошлом он был офицером морской пехоты США и выпускником юридического факультета Гарвардского университета с опытом работы в качестве помощника судьи Верховного суда Антонина Скалиа. Каплан являл собой прямую противоположность типичному либеральному технарю Кремниевой долины и в свои сорок пять был на пару десятков лет старше большинства сотрудников MПK. (С Сэндберг он познакомился в 1987 году, когда учился на первом курсе в Гарварде. Они недолго встречались и остались друзьями, когда романтические отношения закончились.)

Каплан был трудоголиком, который, как и Сэндберг, на первое место ставил организованность. В его кабинете в Белом доме висела трехстворчатая доска со списком всех горящих вопросов, стоящих перед администрацией: пакеты финансовой помощи автомобильной промышленности, иммиграционная реформа и финансовый кризис. Его задача состояла в том, чтобы решать сложные политические вопросы и не допускать, чтобы проблемы доходили до Овального кабинета. Аналогичную роль он исполнял и в Facebook. В его обязанности входила защита бизнес-модели от вмешательства правительственных органов, и он отлично справлялся с этим.

В 2014 году Сэндберг предложила Каплану возглавить отдел глобальной политики в дополнение к лоббированию в Вашингтоне. Последние два года Facebook готовилась к возможности прихода республиканской администрации после Обамы. Но Трамп сбил их с курса. Он не был из республиканского истеблишмента. Политический капитал Каплана оказался бесполезным, когда дело коснулось бывшей звезды реалити-шоу.

И хотя Трамп усложнял жизнь Facebook, он также оставался влиятельным пользователем и важным рекламодателем. С самого начала президентской кампании Трампа его зять Джаред Кушнер и цифровой менеджер Брэд Парскейл вкладывали большую часть своих медиафондов в социальную сеть 10. Они сосредоточились на Facebook из-за ее дешевых и простых функций таргетинга для усиления рекламы кампании. Парскейл использовал инструменты микротаргетинга соцсети, чтобы достучаться до избирателей, сопоставляя собственные списки адресов электронной почты кампании со списками пользователей Facebook. Он работал с сотрудниками корпорации, которые были внедрены в предвыборный штаб Трампа в Нью-Йорке 11, просматривал ежедневные выступления Хиллари Клинтон и нацеливал негативную рекламу на конкретную аудиторию. Кампания закупала тысячи рекламных объявлений и видеообращений 12. Они легко охватывали более широкую аудиторию, чем с помощью телевидения, и Facebook была их надежным партнером. Присутствие Трампа на платформе стало вездесущим.

Президентские выборы в США в 2016 году развеивают любые сомнения в важности социальных сетей для политических кампаний. К началу 2016 года 44 процента всех американцев заявляли, что получают новости о кандидатах из Facebook, Twitter, Instagram и YouTube 13.

В течение почти десяти лет Facebook проводила в конце каждой недели неформальную встречу в масштабах всей компании, известную как «Вопросы и ответы», или Q&A. Ее формат был простым и достаточно стандартным для отрасли: за несколько дней до встречи сотрудники присылали свои вопросы. Лучшие из них выбирались путем голосования. После краткого выступления на встрече, Цукерберг отвечал на эти вопросы. Затем наступала очередь вопросов из зала. Эти мероприятия были более непринужденными, чем ежеквартальные общекорпоративные собрания Facebook, известные как all-hands, которые имели более жесткую повестку дня и включали программы и презентации.

Около двухсот сотрудников лично пришли на встречу в Менло-Парке, и еще тысячи человек смотрели ее прямую трансляцию из офисов Facebook по всему миру. В преддверии мероприятия, последовавшего за речью Трампа о запрете на въезд мусульман в США, сотрудники делились недовольством в своих внутренних Facebook-группах Tribes («племена»: по их мнению платформа должна была удалить ролик с сайта. На более широких форумах, известных как группы Workplace («рабочее место»), где велись более профессиональные дискуссии, люди интересовались, как Facebook относилась к госчиновникам на сайте в прошлом. Сотрудники с возмущением отмечали, что лидеры компании не заняли позицию против того, что, по их мнению, явно представляло собой риторику ненависти.