Николай Непомнящий - Не такие, как все. Люди-феномены

Но вот среди них появился еще один беловато-серый волк, почти такой же большой, как и вожак. И вся стая этих хищных прожорливых зверей мгновенно убралась с поляны, их вой становился все слабее и слабее, пока совсем не стих. Когда люди убедились, что им больше ничего не грозит, они выбрались из своего укрытия, разожгли огромный костер и просидели без сна, прижавшись друг к другу до утра, а вернувшись домой, рассказали эту историю своим семьям, которые выслушали ее крайне недоверчиво.

Старый крестьянин — оба друга были уверены, что он был тем старым беловато-серым волком, которого они увидели последним, — оказался более изворотливым, чем предполагали судьи. Они не смогли доказать свое предположение, а он отвечал на все расспросы с вежливым равнодушием.

Если он в самом деле был ужасным ликантропом — а судьи остались непоколебимыми в своем убеждении, — в будущем он стал более осмотрительным и занимался черном магией подальше от дома, поскольку больше такой необыкновенной стаи не видели.

Анри Боге, известный в свое время и уважаемый судья, занимался делами оборотней. Назначенный судьей земель аббатства святого Клода в 1596 году, он оставался в этой должности двадцать лет, на протяжении которых записывал (и обосновывал) вынесенные им решения в свои «Discours des Sorciers» (Речи колдунов). История их переизданий — они издавались каждый год с новыми дополнениями вплоть до 1610 года (последний раз случай колдовства Боге разбирал в 1609-м) — показывает, что эта профессионально написанная книга вместе с тем была и популярной. Его «Речи» — это описания встречавшихся ему случаев и рассуждения на темы колдовства и ликантропии.

Теория Боге о демоническом схожа с рассуждениями других судей, таких как Жан Бодэн и Никола Реми. Реми, например, в своей «Demonolatry» («Культ демонов», 1595) рассказывает о проявлениях ликантропии, ставших ему известными из заслуживающих доверия источников.

Одним из наиболее известных своими многочисленными преступлениями оборотней был Петер Штуббе. По всей Европе ходил памфлет с описаниями злодеяний, которые он творил в Германии на протяжении двадцати пяти лет, и суда над ним, вскоре после которого он был подвергнут пыткам и казнен в Англии. Петер Штуббе с молодости отличался злобным характером; на суде он сознался в совершении инцеста с дочерью и сестрой, в убийстве сына, в нападениях на людей и животных и поедании сырым их мяса, а также в многочисленных изменах своей жене. Он заявил, что заключил договор с дьяволом, давшим ему кушак, при помощи которого он превращался в волка. Жуткие подробности его преступлений казались неправдоподобными, поэтому потребовались подтверждения многочисленных свидетелей, которые воплотились потом в памфлет. Дополнением к ним послужили письма, представленные мастером Тайсом Артайном, немецким пивоваром, жившим в Паддлворфе в Лондоне, в которых рассказывалось о нападении оборотня на сынишку его родственника.

Протокол судебного процесса над Петером Штуббе можно найти в библиотеке Ламбетского дворца (лондонская резиденция архиепископов кентерберийских в течение 700 лет; в библиотеке содержится коллекция рукописей и старинных документов). Этот документ, содержащий и иллюстрации пыток и казни Штуббе, выглядит хорошим предупреждением тому, кто надумал бы продаться дьяволу.

Сообщения об оборотнях двадцатого века собрал человек, посвятивший значительную часть своей жизни изучению потусторонних явлений. Собирая сведения о призраках, Эллиот О'Доннелл встречал людей, утверждавших, что они видели оборотней. После выяснения обстоятельств, при которых это происходило, и наведения справок об информаторах с целью установления их правдивости, он пришел к выводу, что эти сообщения имеют признаки достоверности. Люди, которые сами не хотели верить в существование оборотней, говорили, что встречи с ними их сильно потрясали, совершенно лишая душевного равновесия.

О'Доннелл выяснил, что большая часть появления оборотней, точнее, их духов, была связана с тем, что каким-то образом были потревожены их останки. То есть просто выкапывая или перетаскивая кости оборотней (их анатомически неестественные пропорции отмечались всеми, кто их находил), ничего не подозревающие люди нечаянно возвращали их к беспокойной призрачной жизни. Что ж, рассуждает О'Доннелл, если призраки являются неприкаянными душами, обреченными бродить по земле в наказание за скверно прожитую жизнь, то почему оборотни должны быть освобождены от этих мучений, особенно если учесть, что уж их жизни никак нельзя назвать образцовыми?

Отношение к оборотням в хрониках Джиралдуса Кам-бренсиса существенно отличается по духу от того, что свойственно посвященным им судебным протоколам времен Ренессанса. Джиралдус, духовное лицо, выбранное в епископы Сент-Девида в 1198 году (но не утвержденное Римом), рассказывает, как мужчина-оборотень позвал священника к умирающей женщине-оборотню для совершения последних обрядов. В связи с такой ситуацией Джиралдус стал размышлять над следующими вопросами: 1) Коль скоро божественная сущность может облекаться в человеческую форму (Христос стал человеком), то Бог может, проявляя свою волю, и превратить человека в волка. 2) Какова природа оборотня — это человек, или животное? 3) Дьявол не может преобразить человеческое тело, хотя может исказить его восприятие. 4) Пресуществление хлеба и вина в тело и кровь господни при причастии — изменение не формы, но сущности; эта перемена лежит «за пределами человеческого понимания».

В общем сочувственно повествуя о двух немолодых оборотнях, Джиралдус, вместе с тем, обнаруживает некоторую тревогу и беспокойство в своем стремлении отличить божественный промысел от дьявольского.

Одним чудесным весенним днем несколько сельских девушек вывели своих овечек на песчаные дюны, отделяющие обширные сосновые леса, что покрывают значительную часть современного департамента Ланды на юге Франции, от моря.

Яркая голубизна неба, чистота и прозрачность воздуха, волнующегося над синими сверкающими на солнце водами Бискайского залива, пение ветра среди сосен, стоящих словно вздыбившаяся зеленая волна, красота песчаных холмов, усеянных золотыми кустиками ладанника и голубой горечавкой, очарование разнообразно расцвеченной и оттененной листвой пробковых деревьев, сосен и акаций каймы леса — все наполняло юных крестьянок радостью, заставляя их петь и смеяться, и их голоса весело звенели над холмами и темными аллеями вечнозеленых деревьев.

Их внимание привлекла большая яркая бабочка, порхающая над цветами, затем над водой пролетела стайка куропаток.