Николай Непомнящий - Не такие, как все. Люди-феномены

С этого самого момента судьба Франсиско де ла Веги оставалась неизвестной, но благодаря предыдущей ее части заинтересовала весь мир.

Брат-бенедектинец Бенито Херонимо Фейху был весьма ученым мужем, который на протяжении всей жизни неустанно сражался с предрассудками и суевериями Испании XVIII столетия. Его энциклопедический труд «Театр универсальной критики», издававшийся с 1726 по 1740 год, стал крепким фундаментом, на котором он построил свою борьбу со всякими мошенничествами в религиозных делах, время от времени потрясавшими все слои тогдашнего общества. На протяжении нескольких сотен страниц, полных рационалистических доводов, Фейху разоблачал всякие чудеса и диковины всех видов. Ему удалось расправиться со всеми случаями кроме того, что касался судьбы юного Франсиско де ла Веги. На самом деле, по словам Фейху, тот представлял собой хотя и необычный, но вполне реальный пример приспособления человека к водной стихии. Он ни минуты не сомневался в истинности всей истории, учитывая, что многие сведения были получены от высокообразованных людей большой культуры.

Священники, дворяне и ученые, которые были свидетелями злоключений человека-рыбы, дали Фейху своего рода допуск ко всей информации о нем, удостоверив своими подписями ее подлинность. Частные послания, которые он получил от некоторых людей, имевшие интерес для его темы, были со всей старательностью собраны и опубликованы в шестом томе труда под названием «Философский обзор редкостного происшествия наших дней».

Слава, которую Фейху приобрел своим язвительным пером, неуступчивым во многих других материях, придала значимости всей истории в конце XVIII века, вплоть до того, что в Лиерганес стали съезжаться европейские светила зоологии.

Начиная с этого момента, попытки последить судьбу человека-рыбы и выяснить все подробности его жизни не прекращались до наших дней. В середине тридцатых годов XX века бразды руководства поисками взял в свои руки доктор Грегорио Мараньон, посвятивший легенде целую главу своего труда «Биологические идеи отца Фейху». В нем он предложил одну замечательную теорию, которую приняло большинство его коллег.

По Мараньону, Франсиско де ла Вега страдал кретинизмом (расстройство щитовидной железы, весьма распространенное в ту эпоху в горных районах), «был идиотом и почти что немым», который, покинув родную деревню и последний раз замеченный на берегу реки, вдруг стал считаться утонувшим. Обстоятельства встречи с ним на кадисском побережье и все его замечательные плавательные способности, по мнению доктора, относятся к мифической части истории. Его же вид объясняется вовсе не водным образом жизни человека-тритона, но болезнью, называемой ихтиозисом, в ходе которой на коже появляется чешуя. Специфического сочетания недугов и хворей несчастного человека-рыбы оказалось достаточно для рыбаков и жителей андалузской столицы, чтобы решить, что они поймали невиданное морское чудовище.

Теории Мараньона вызвали большую полемику, но не по существу, оставив в стороне главную предпосылку. А между тем были упущены из виду свидетельства не только десятков рыбаков, но и тех многих людей, которые жили вместе со злосчастным Франсиско долгое время.

Через несколько лет тот же самый Мараньон пришел к заключению, что вся история прославленного лиерганесца — не что иное, как грубый вымысел, легенда, сошедшая с Кантабрийских холмов и не имеющая под собой никаких доказательств реального существования странного существа. То же самое говорили и прославленные ученые прежних столетий, отчаявшиеся в своих поисках церковных метрик человека-рыбы и решившие, что его прототипа вообще никогда не существовало. По крайней мере, в официальных списках муниципии Лиерганес, которые велись с XV века в приходе церкви святого Петра, его имя не значится. Казалось, вопрос закрыт.

Ясности не прибавилось и на протяжении последующих столетий. Зато возник монумент, который возвышается у центральной улице кантабрийского городка, со странноватой надписью: «Его подвиг, пересечение океана севера до юга Испании, если и не был подлинным, все же должен был быть совершен. Сегодня его главным подвигом можно считать то, что он остался в памяти людей. Правда это или легенда, лиер-ганесцы чествуют его и возводят в бессмертие».

…А вот и монастырь кларитинок, Сантильяна-дель-Мар, Кантабрия, 17.54. Может, здесь и находится средство для разрешения всех сомнений? «Мои нижайшие просьбы оказали благотворное воздействие на сердце сестры Эмилии Сьерра, — продолжает свой рассказ испанский журналист. — Весьма необычно, что молодой человек, увешанный фотоаппаратами, с блокнотами, диктофоном и авторучкой попадает именно туда, где никто похожий на него никогда не был. Но мне необходимо было попасть туда — я так и пытался объяснить монашке, общаясь с ней почти что криком через маленькую дырку в деревянной двери. Миновав эту первую "заставу», я заметил, как за моей спиной закрылись решетки, и затем я очутился всего в нескольких сантиметрах от искомых сокровищ — церковных метрик, которые, как я понимаю, оставались совершенно неизвестными на протяжении многих лет в этих кельях. Итак, я достиг той самой цели, с помощью которой надеялся проникнуть в волшебную загадку, ради которой столь много поколесил по дорогам Кантабрии».

Однако по мере продвижения стрелки часов уверенность Икера Элизари все убывала, особенно когда ему удалось отыскать одну из старых приходских книг Лиерганеса, датируемую как раз тем самым временем. В ней не было ни одного упоминания Франсиско де ла Веги. И тут он неожиданно был возвращен в реальный мир восклицанием монахини. Указательный палец сестры Эмилии Сьерра, дрожа, уткнулся в несколько строчек, написанных настоящими каракулями, которые едва можно было разобрать, да еще в темной комнате. Но сомнений не было: приблизив книгу к окну, они убедились, что записи принадлежат руке Педро Эрасу Миеры, приходского священника Лиерганеса конца XVII века! Эта стопка бумаг необычайной важности включала и церковные метрики Франсиско де ла Веги, человека-рыбы…

Плохо сдерживаемая радость Икера передалась и сестре Эмилии, которая судорожно продолжала листать страницы записей крещений, браков и смертей. Немного погодя перед их лазами оказался еще один замечательный документ. Это была книга регистрации смертей прихода Лиерганес, соответствующая периоду с 1722 по 1814 год. Здесь на странице 106 были запись другого кюре, Антонио Фернандеса дель Ойо Венеро, официальное заявление о смерти Веги, называемого «человеко-рыбой», и его исчезнувшего брата Хосе. Из этого можно было сделать вывод, что, по бдительному закону той эпохи, следовало ждать целых сто лет, прежде чем объявить умершим пропавшего человека.