Валентина Краскова - Кремлевское золото

6) Вышеуказанные данные также подтверждаются свидетельством Л. Н. Юровского, приведенным в его книге «Денежная политика Советской власти»: «Из всего казанского запаса» Советскому правительству удалось получить обратно 409 миллионов рублей (по данным Иркутского финансового отдела, очень близким к данным Новицкого). За вычетом суммы, выданной Германии по Брестскому договору, золотой запас составлял 739 миллионов. Сумма 739 миллионов близка к указанной автором сумме 737 409 000 з. р. полученной суммированием 409 000000 з. р., отправленных в Иркутск, и 328 409 000 з. р., оставленных в Госбанках Центральной России».

Наконец, и четвертой таблице С. Петрофф показывает распределение части золотого запаса, захваченного атаманом Семеновым:

«А) Золото, захваченное атаманом Семеновым в Чите. 732 ящика, отправленные 18 октября 1919 г. во Владивосток 42 251000 з. р.

Б) Роздано в Чите гражданским и военным организациям с января 1920 по 31 августа 1920 г.

Январь 729000 з. р.

Февраль 6 780000 з. р.

Март 3 900 000 з. р.

Апрель 600000 з. р.

Май 4380000 з. р.

Июнь 180000 з. р.

Июль 8 460000 з. р.

Август 4620000 з. р.

(ЦГАОР, ф. 143, оп. 12, д. 9).

Всего 29 640000 з. р.

В) Передано в сентябре и ноябре 1920 г. генерал-майору Павлу Петрову на нужды Дальневосточной (Белой) Армии 7 700000 з. р.

А. И. Погребецкий в своей неопубликованной рукописи о денежных знаках, обращавшихся в Сибири во время гражданской войны (подлинник сейчас находится архиве Гуверовского института), подтверждает, что 7 000000 з. р. были переданы Дальневосточной (Белой) Армии в сентябре 1920 г. Погребецкий, однако, не знал, что дополнительные 700000 з. р. были также выданы Дальневосточной Армии в ноябре 1918 г.

Всего передано 37 340000 з. р.

Г) Разница 4 911000 з. р.»

В примечаниях к таблице Петрофф пишет:

«1) Золото захвачено атаманом Семеновым на сумму в 42 251 000 з. р.

2) В документах ЦГАОР (ф. 9431, on. 1, д. 184) переданное золото исчисляется в ящиках, а не в золотых рублях. Для конвертации стоимость каждого ящика считается 600000 з. р. Таким образом, шесть ящиков золота, розданные в январе 1920 г., отражены в таблице IV как 720000 з. р. Я Считаю, что оценка одного ящика золота в 600000 з. р. является полностью обоснованной и реалистичной, т. к. поставщики принимали золото на этой основе без проверок.

3) Согласно справке от 19 ноября 1920 г., подписанной генералом Петровым, 7 700000 з. р. были израсходованы следующим образом:

A) 5 380000 з. р. были потрачены на выплату жалованья, военных припасов, продовольствия и фуража.

Б) 1050000 з. р. были выданы командующим четырех подразделений генералам Маевскому, Смолину, Молчанову и Бангерскому. Эти средства предназначались для покрытия расходов на содержание подразделений во время перемещения войск от станции Маньчжурия во Владивосток через Северный Китай.

B) 20 ящиков золотой монеты и 2 ящика золотых слитков на общую сумму 1 270000 з. р. были переданы на временное хранение японской военной миссии на станции Маньчжурия.

4) В 1933 г. генерал Петров передал своим адвокатам в Японии специальную докладную записку. В этой записке он подтвердил, что 21 ноября 1920 г., он встретился с атаманом Семеновым и проинформировал последнего о передаче остатков армейского золота на временное хранение японской военной миссии, а также спросил, что Семенов сделал с частью золота, остававшегося в казначействе. Семенов сообщил ему, что он предпринял «аналогичные шаги и также передал все оставшиеся у него казначейские средства на хранение японской военной миссии».

Приводя такой подробный и скрупулезный анализ Петроффа, я ставила перед собой цель воспроизвести путь Российского золотого запаса в 1914–1920 гг., чтобы дать возможность читателям проследить, каким образом и куда могла исчезнуть его часть. Сам американский историк делает такой вывод: путь 99,4 % казанской части золотого запаса ему известен, но судьба 3 374000 з. р. покрыта мглой времени.

Куда же девалось золото на такую, отнюдь, не маленькую сумму? Точный ответ на данный вопрос не могут дать даже Петрофф и другие специалисты, которые длительное время занимались изучением этой проблемы. Правда, Петрофф делает поправку, что эта сумма могла появиться в результате неточных подсчетов, хотя он предпринял все усилия, чтобы не допустить ошибки.

Однако, рассуждая дальше, Петрофф предполагает, что это золото могло пропасть в пути, «Существуют красочные воспоминания полковника В. О. Вырыпаева, — пишет он, — командующего артиллерией Каппеля, во время взятия Казани белыми — о разбитых ящиках с золотом и разбросанных по полу Казанского Государственного банка 5-, 10- и 15-рублевых золотых монет. Сколько золота пропало в Казани, не знает никто, но, вероятно, не больше, чем несколько ящиков и мешков». Он даже допускает мысль, что золото могло быть украдено в Уфе и Челябинске, хотя тут же опровергает это предположение: «Во время коротких остановок в Уфе и Челябинске золото оставалось в запечатанных вагонах, охраняемых чехословацкими и русскими отрядами под командованием чиновников КОМУЧа и старших чинов Белой Армии».

Петрофф также опровергает утверждение советских историков, которые обвиняют Колчака в неоправданных тратах и небрежном отношении к золотому запасу.

В частности, он пишет по этому поводу: «Эти обвинения не подтверждаются в воспоминаниях «белых» участников гражданской войны. Наоборот, «белая» литература настойчиво утверждает, что Колчак принимал строгие меры предосторожности, направленные на предотвращение потерь в золотом запасе, и настаивал на том, что Омское правительство «временное и поэтому не имеет права на трату того, что принадлежит народу». Доказательства этого существуют и в Центральном Государственном Архиве Октябрьской Революции. Принцип неприкосновенности золотого запаса, по воспоминаниям «белых» участников, был нарушен только в мае 1919 г., когда Белая Армия уже отступала.

Акт, утверждающий первую отправку золота во Владивосток (ЦГАОР, ф. 143, оп. 4, д. 25), датирован 10 марта 1919 г. Следующая отправка датирована 19 июля 1919 г. В своем дневнике (архив Гуверовского института) премьер-министр колчаковского правительства П. В. Вологодский пишет о том, что 18 мая 1919 г. он и члены его кабинета провели инспекцию золотого запаса в подвале Омского госбанка, выяснив, что в общей сложности золотой запас имел стоимость в 651533117 рублей и 86 копеек, т. е. никаких отправок до 18 мая не происходило. Это показание не сходится с актом в ЦГАОР».

Переправка золотого запаса была четко организована и при этом соблюдались все возможные и невозможные меры предосторожности. 14 ноября 1919 г. золотой запас был эвакуирован из Омска. До Нижнеудинска «золотой эшелон» следовал под личной охраной адмирала Колчака. В Нижнеудинске охрана была заменена чехословаками — по приказу командующего союзными войсками в Сибири, но ненадолго. В Черемхове по требованию местного революционного комитета в конвой были допущены представители местной революционной дружины. По прибытии в Иркутск эшелон был поставлен в тупик и опутан проводами сигнализации. Его охрана в этом пункте была усилена. В депо постоянно находился специальный паровоз Военно-революционного комитета, готовый по первому сигналу заблокировать путь. Охрана эшелона осуществлялась чехословацкими легионерами и русскими дружинниками из Иркутского политического центра, а потом из Иркутского ревкома. Командовали охраной офицеры Чехословацкого легиона. 27 февраля, когда готовилась передача золота советским властям, по приказу комиссии Громова началась перегрузка золота в более просторные американские вагоны.