Павел Щеголев - Охранники, агенты, палачи

Однако тут же Мартынов выставлял и некоторые соображения об отрицательных сторонах издания сборника исторических примеров. «Нельзя, — говорил он, — не отметить следующего нежелательного явления, которое, несомненно, будет иметь место при рассылке на места составленного сборника, а именно, он может стать достоянием публики. Сохранить же конспиративность сборника едва ли удастся; доказательством служат постоянные в последнее время провалы таких конспиративных вещей, как ключи к шифрам. Кроме того, я полагаю, что никакая указка, хотя бы хорошо затверженная, не поможет малорасторопному человеку найтись в соответствующей обстановке, и наоборот, человек разумный, сознательно и добросовестно исполняющий свое дело, в нужный момент найдет каждый раз новый выход из подчас трудного положения, в которое попадают филеры при осуществлении наружного наблюдения, условия которого постоянно меняются».

Признавая огромную пользу сборника, начальники охранных отделений сообщили для его составления обильнейший материал из своей практики. Отозвались и «старые, опытные работники», как Сачков, воспоминания которого приводим с сохранением его орфографии.

«В конце 1891 года в город Кострому, — рассказывает Сачков, — были командированы филеры Московского охранного отделения для поимки известного государственного преступника Сабунаева, который в то время вел усиленную пропаганду по всему Приволжью. Поимка его была тем выдающа, что он более двух лет вел пропаганду на берегах Волги и был не уловим. В городе Костроме он жил в глухой местности, дом стоял в середине сада окружен забором и проживал не в доме, а на чердаке этого дома; чердак имел четыре слуховых окна, выходящих в сад, извнутри чердак закрывался люком; идти к нему на обыйск с полицией мало было шансов застать его дома, по этому была устроена из четырех филеров засада, так как Сабунаев получал обед и чай с другой квартиры. С темнотой вечера сели в засаду, около 7 часов вечера горничная другой квартиры пронесла два стакана чаю где жил Сабунаев т. е. на чердак, а через некоторое время пришла и забрала их порожними. Этим мы воспользовались и прошли на чердак, где было совершенно темно и невозможно было двигатся вперед, но Сабунаев полагал, что горничная несет чай, отворил свою освященную комнату и вместо чая явились четыре сыщика и Сабунаев до того растерялся, что никакого сопротивления не сделал; с Сабунаевым был другой мужчина, который впоследствии оказался чиновником губернского правления тоже проживал вместе с Сабунаевым. Тут же мы обеих их обыйскали, нашли в сундуке пять париков, два револьвера, после чего один из филеров дал знать в жандармское управление и через 30 минут приехал наряд полиции. В эту ночь было сделано шестнадцать обысков и все с хорошими результатами. Всем наблюдением руководил Медников.

В октябре месяце 1893 года были командированы филеры Московского охранного отделения в город Тверь для наблюдения за кружком присяжного поверенного Барыбина. Последствием чего была взята большая комитетская типография в собственном доме Барыбина и большой архив; характерно то что в городе Твери барыбинской работы литература не распространялась, а отправлялась в другие города Российской Империи и все транспорты сопровождались фелерским наблюдением. Сам обыйск типографии очень интересный. К Барыбину и другим пошли в 11 часов вечера и до трех часов ночи ничего не нашли, тогда был сделан перерыв до 6 утра, с 6 до 12 часов дня нашли один валик, две банки красок и два камня, после чего обыйск производился в саду, но до 3 часов ночи ничего не нашли, после этого стали ломать беседку стоящюю в углу сада заросшего травой и не всякого подозрения, по снятии пола земля оказалась рыхлой и повыротии в Vi аршина ямы оказалась доска в виде люка запертая на замок, по вскрытии доски оказался большой погреб посредине коей стоял большой стол на котором лежала большая рама со шрифтом, а по сторонам полки на которых лежала литература, всей литературы с типографией было два воза. В городе Твери по этому делу было 16 обыйсков, и все с хорошими результатами и в других городах сделано по этой же группе около 150 обыйсков тоже с хорошими результатами. Все время наблюдением и обыйском руководил Сачков».

Из сообщений других руководителей охранного сыска отметим прежде всего эпизоды, которые должны иллюстрировать «находчивость и сообразительность» филеров:

1. Саратовский охранник Машков рассказывает: «В 1894 году я находился в числе прочих филеров, командированных в гор. Смоленск, где нами была обнаружена и ликвидирована тайная типография и взята революционная группа, именовавшая себя «Партией народного права». Наблюдение нами велось при таких условиях: мы прежде всего установили главное лицо из упомянутой группы, которому дана была кличка «Бычок», выяснили его квартиру и изучили его обычные выходы и пути. На той улице, где он проживал, была пивная с биллиардом, в которую мы ежедневно стали ходить в числе трех человек, причем двое играли на биллиарде, а третий смотрел через окно за выходом наблюдаемого. Благодаря этому приему нам пришлось взять типографию без провала наружного наблюдения».

2. Саратовский охранник Егоров пишет: «С 1904 г. в гор. Саратове поселилась дворянка Тамбовской губернии Елизавета Адриановна Дьякова, занявшаяся революционной деятельностью, отдававшая свою квартиру для нелегальных сходок и печатания революционных воззваний. По данным наружного наблюдения, у Дьяковой неоднократно производились обыски, остававшиеся, однако, безрезультатными; тогда мне было поручено завести связи через прислугу Дьяковой; оказалось, что прислуга, жившая у Дьяковой, выросла у ней с малых лет. Я познакомил ее с молодым человеком, и даже удалось повенчать их; они стали жить у ней в квартире, и через них я узнал весь состав кружка Дьяковой, направление его, и была обнаружена нелегальная типография».

3. Письмоводитель Саратовского охранного отделения Попов сообщает: «В 1903 г. начальник Саратовского охранного отделения, ротмистр Бобров два раза разновременно поручал местной полиции произвести обыски в квартире зубного врача Бернекера, каждый раз подробно указывая, что в этой квартире имеется шкаф, с особо устроенным тайником, в котором хранится нелегальная литература и подложные паспортные книжки. Оба эти обыска результатов открытия тайника не дали. На третий обыск ротмистр Бобров назначил меня. В 11 ч. ночи я явился к Бернекеру, последний разразился страшным негодованием, что уже два раза беспокоили его обысками, и никогда ничего не найдено, что все эти обыски не больше, как придирка и издевательство власти. При этом Бернекер заявил, что двое детей его сильно больны, и просил бесшумно производить обыск. Спрошенная секретно от Бернекера прислуга ответила, что дети здоровы, что и породило особое подозрение по отношению детской комнаты, после чего я предварительно до начала обыска осмотрел всю квартиру и заметил в детской два шкафа, совершенно одинаковых по размеру, а также и по рисунку и окраске, такой же шкаф находился в передней комнате. При осмотре шкафов в детской комнате Бернекер снова стал просить бесшумно производить обыск, ссылаясь на болезнь детей, которые в это время спали. Заподозрив, что Бернекер этой проделкой мнимой болезни отвлек внимание первых двух обысков от положительного осмотра упомянутых шкафов, осмотр которых без особого стука немыслим, после этого я распорядился вынести их в зал, где свободно стал осматривать их. По измерении внутренней высоты шкафов, что один менее другого в вышину на 3 вершка, это дало возможность определить, в котором из них находится тайник. По снятии колонок с верхней части шкафа и по снятии наличника с лицевой стороны, который держался на карнизе шкафа посредством особо устроенных шалнеров, был обнаружен тайник шириною в 1 аршин 3 четверти, и в вышину 2 1/2 вершка, в котором обнаружена была нелегальная литература и паспортные незаполненные бланки».