Валентина Краскова - Преступления за кремлевской стеной

Почти через полгода заключенного доставили в стационар ленинградской тюремной психиатрической больницы, где он наблюдался и «лечился» с 7 мая 1955-го по 17 января 1957 года, согласно предписанию начальника тюремного отдела МВД СССР полковника Буланова, по указанию Генерального прокурора страны Руденко.

После многолетней активной терапии Судоплатова представляют психиатрам на предмет вынесения «приговора» о состоянии его здоровья. В комиссии были все «свои»: главврач ЛТПБ майор медицинской службы П. В. Блинов, заведующий отделением принудительного лечения ЛТПБ МВД СССР майор м/с А. П. Дементьев, заведующая судебно-психиатрическим экспертным отделением ЛТПБ МВД СССР майор м/с Р. М. Келльчевская и заведующий кафедрой психиатрии ГИДУВ профессор И. Ф. Случевский.

Из акта от 17 января 1957 года: «Психическое состояние з/к сл. СУДОПЛАТОВА П. А. выражалось долгое время однотипно, клинически скудной симптоматикой, глубокого торможения (ступор). Внешне находился в согбенной позе, с низко опущенной головой, закрытыми глазами, складкой сосредоточения на лбу. На вопросы словесно не отвечал, на обращения давал однотипную реакцию — вздрагивал, глубоко вздыхал, иногда со слезами на глазах.

На фоне ступора, однако, пассивного подчинения не отмечалось, также не было и восковой гибкости, т. е. застывания приданной позиции рук или общей позы. Наоборот, сопротивлялся изменению позы, противодействовал обследованию, кормлению, проявляя таким образом негативизм. На фоне такой симптоматики были замечены активные проявления, примерно: настороженно поглядывая в очко наблюдения, делал гимнастические движения, к чему прибегал, видимо, с потребностью отдыха, от вынужденной однообразной позы.

Все время был опрятен, пользовался самостоятельно судном без напоминания, однако после провоцирующего замечания врача на обходе об удивительной опрятности, несвойственной глубоко психически расстроенным, допустил моченедержание в постель.

Проведено лечение: сонная терапия с целью углубления его защитно-охранительной реакции, что осталось без эффекта; после этого применено растормаживание разнообразными средствами наряду с психотерапией, но оно не дало результатов.

В течение марта и июня 1956 г. применена электрошоковая терапия в сочетании с психотерапией. После третьего сеанса з/к сл. Судоплатов сразу, без промежуточных стадий и состояний, перешел на поведение нормального типа, вступил в речевой контакт, обнаружив сохранность интеллекта, цельность личности, способность суждений, с использованием представлений житейского опыта, общественно-политической ориентации, особенно конспирации службы.

Держался вообще корректно, с навыками изыс-; канной культурности. Самоанализом, под ведущими] вопросами врача, никакого бреда не вскрыл ни до; ареста, ни в период следствия.

Эмоционально явно был депрессивен с чертами раздражительной слабости — легко приходил и волнение и сильно плакал.

По существу инкриминируемых деяний соблюдал должную конспирацию, но в обобщенных выводах отводил себе пассивную роль исполнителя, беспощадно порицал себя в своеобразном понимании служебной дисциплины и абсолютной подчиняемости.

Из бесед с врачом. Оставаясь в палате, был задумчив и стремился в индифферентных разговорах с дежурным медицинским персоналом отвлекаться от депрессирующих переживаний, концентрируя внимание на любви к семье.

В отношении своей ситуации был активен, с врачом выяснял свои перспективы; исходя из болезненно перенесенного состояния и после трехдневного нормального поведения вновь впал в состояние оцепенения (ступора), с отказом от пищи. Так же держится в согбенной позе, с опущенной головой, полуоткрытым ртом, без мимических движений, с застывшей мимикой скорби. На обращения не реагирует внешне, требований не выполняет, во время психотерапевтических приемов плачет слезами, вздыхает, стискивает голову руками. Однако при таком торможении соблюдает элементарную чистоплотность — полощет рот, пользуется сам судном, промывает после себя унитаз.

Кормится через зонд, дополнительно к чему из рук персонала кормится фруктами, овощами, молочными изделиями (сырками и др.).

Из анамнеза. В период речевого контакта дал краткие сведения — развивался по нормальному типу, в характере рано определившиеся черты активности, настойчивости, самоуверенности, целенаправленности и трудолюбия.

В 1921 г. при падении с лошади подвергся тяжелому ушибу головы, после чего будто бы были судорожные припадки в течение одного года, которые больше не повторялись.

Комиссия психиатров на основании вышеизложенного пришла к заключению: з/к сл. Судоплатов Павел Анатольевич продолжает находиться в состоянии реактивного психоза, с элементами депрессии. В связи с тем, что заболевание приняло упорно затяжное течение, целесообразно перевести его на принудительное лечение с изоляцией и содержанием на общем лечебном режиме, с терапевтическими целями».

Сугубо медицинский документ наводит на невольные размышления.

Нам уже известно, что политическим противникам советского строя диагнозы ставили, исходя из необходимости изоляции их от общества. Отправной точкой самых невероятных диагнозов и заключений становились какие-то общие психопатические проявления личности испытуемых.

Практически все акты психиатрической экспертизы «политических», данные Институтом имени Сербского, вызывают недоверие по двум причинам: элементарная беспринципность, «верность долгу» или личная трусость психиатров-экспертов, состоявших на службе КГБ СССР, и изолированность от чужого глаза действа экспертизы, когда можно было в заключении записать любые категории расстройства души.

Характерна в этом отношении «психиатрическая» одиссея П. А. Судоплатова. Преследовалась цель не расправиться с идейным противником, а, напротив, спасти любезного властям человека, которому в силу причудливости исторического хода событий в СССР (смерть Сталина, расстрел Берии, желание руководящей верхушки страны отмежеваться от кровавого прошлого) угрожала смертная казнь.

И посему он был умышленно арестован по ст. 58 (вот обидно-то настоящим антисоветчикам!) и разыгрывал роль душевнобольного до той поры, пока не улеглись страсти, связанные с разоблачениями Берии и его присных.

Можно только гадать, сам Судоплатов «вышивал» канву своего сумасшествия или верные ходы ему подсказывали профессионалы-психиатры в синих погонах, но это оградило Павла Анатольевича от возможного желания кого-либо из могущественных в политических ли, в шкурных ли интересах публично наказать его как преступника.

И даже в 1957 году на всякий случай (береженого Бог бережет) ему назначают принудительное лечение с изоляцией (в котором он, как следует из акта, уже не нуждался), что обеспечило Судоплатову относительно спокойное существование.