Айн Рэнд - Голос разума. Философия объективизма. Эссе

Цель нового изоляционизма – играть с усталостью, смущением и гневом американцев по отношению к Вьетнаму в надежде заставить американское правительство бояться вмешиваться в любую иностранную войну. Такой подход может парализовать США в любом вопросе, где они не согласны с Советской Россией. Первой жертвой такой политики, вероятно, станет Израиль, если «антивоенные» усилия новых изоляционистов окажутся успешными. (Израиль и Тайвань – это две страны, которые нуждаются и заслуживают помощи США, и не во имя интернационального альтруизма, но по причинам национальных интересов Америки в Средиземноморье и Тихом океане.)

Противостоять распространению коммунизма – достойная цель. Однако никто не может осуществлять ее в джунглях, пока капитулируют цивилизованные страны, и никто не может ее достичь, скрываясь от мира, природы и морального смысла единственного врага и оппонента коммунизма: капитализма. Политика новых изоляционистов состоит в том, чтобы использовать фальшивую вовлеченность Америки в дела Вьетнама как пугало для отвлечения нас от реальных и важных мест борьбы против коммунизма.

Обратите внимание на провокации, устроенные против военной мощи Америки.

Один из методов, используемых этатистами для разрушения капитализма, состоит в установлении контроля, связывающего конкретную индустрию по рукам и ногам и не позволяющего ей решать свои проблемы, с последующим заявлением, что свобода потерпела поражение и что необходим более мощный контроль. Ту же провокацию применили и в отношении армии США. Говорят, что ее победили в войне, в которой ей не разрешалось воевать . США были якобы побеждены спустя два года после их ухода из Вьетнама. Позорный кризис в Южном Вьетнаме, предоставленном самому себе, объясняется как военное поражение Америки.

Несомненно, что американское вмешательство во Вьетнам – это поражение, несопоставимое с величием нашей страны. Это моральное , дипломатическое, политическое, философское поражение – поражение американских политиков и их советников-интеллектуалов. Но считать это военным поражением – крайне возмутительно, учитывая героизм американцев в войне, в которой они не должны были участвовать. Если есть люди или группы, заинтересованные в создании впечатления военной слабости Америки, то сами судите об их целях и сущности.

Теперь обратите внимание на моральное банкротство «гуманитариев». После десятилетий громогласных протестов за жалостливую озабоченность о всевозможных формах страдания – страдания бедных, молодых, старых, женщин, черных, коричневых, индейцев, больных, слабых, неграмотных, отсталых, преступников, психически больных, после такого потока молений и угроз, умасливания и крови, что в пылу протестов можно было возненавидеть детей и котят, альтруисты внезапно заткнулись перед лицом невиданного ужаса исторического масштаба: перед убийством целого города – эвакуацией Пномпеня.

Орды дикарей, на фоне которых Аттила выглядел бы цивилизованным, дали миру наглядный пример смысла трех абстракций, к которым цивилизованные люди относятся со слишком туманной терпимостью: коллективизма, для которого жизнь индивида совершенно не значима; верховенство силы, выполняющей прихоти недочеловеков; экологии как социального принципа, основанного на презрении к городам, культуре, промышленности, технологиям, интеллекту и отстаивающего возвращение человека к «природе», к состоянию рычащих животных, роющих землю голыми руками.

Поскольку красные кхмеры – это крестьяне, ненавидевшие большие города и население Пномпеня, его жителям было приказано покинуть город и идти до первой ненаселенной деревни, где они должны осесть и начать возделывать землю без соответствующих знаний, орудий и семян. Приказ распространялся на всех: на молодых и старых, богатых и бедных, мужчин, женщин, детей, здоровых, больных, даже на калек и пациентов, которым только что ампутировали ноги. Всем было приказано идти . Они шли.

Это все, что мы знаем. Дальнейших отчетов о судьбе эвакуированных не было. После нескольких одиночных возмущений не было протестов ни со стороны медиа, ни со стороны либеральных альтруистов, плачущих над жертвами « относительной бедности» в Америке. Либералы смеялись над заявлениями консерваторов о том, что после победы коммунистов последует «кровавая баня». Если бы человеческие страдания хоть сколько-то кого-то интересовали, то от альтруистов можно было бы ждать, что они с пеной у рта будут противостоять ужасу худшему, чем «кровавая баня»: массовым казням с применением длительных пыток. Но альтруисты заткнули рты. Как американские, так и европейские. Не было ни одного значимого протеста ни от одной из международных организаций, стремящихся облегчить страдания людей, в том числе от презренной цитадели глобального лицемерия – ООН.

Лучшим описанием происходящего в Пномпене (из прочитанного мной) стала статья в The New York Times от 12 мая 1975 г. консерватора Уильяма Сафира «Убирайтесь из города» (Get Out of Town):

«В истории человечества не было случая, напоминающего опустошение Пномпеня. Синаххериб уничтожил Вавилон, римляне осадили Карфаген, а Гитлер сровнял с землей Гернику, но в каждом из этих случаев нападавший уничтожал конкретный город, а не понятие города как такового… Город – признак цивилизации; в свою очередь цивилизация – это разнообразие и творчество, которые требуют индивидуальной свободы. Коммунизм в своей сущности выступает против городов, против цивилизации, против свободы. Красные кхмеры понимают это; многие американцы – нет».

Чтобы перейти от холодящего ужаса ситуации к ее карикатурности, вспомните инцидент с судном «Маягуэс». Спешу сказать, что, если бы не надлежащие и высокоморальные действия президента Джеральда Форда, последствия инцидента были бы ужаснее, чем в Пномпене. Захват маленькой кучкой камбоджийских дикарей невооруженного американского корабля был таким оскорблением для Америки (и цивилизации), что, поступи президент Форд иначе, кризиса международного законодательства было бы не миновать. [Он использовал воздушные, морские и сухопутные силы, чтобы освободить судно.] Как точно сказал сенатор Голдуотер, любая «недоделанная нация» могла бы свободно напасть на США, что означало бы начало мирового господства террористических группировок.

Мы никогда не узнаем, был ли захват корабля инсценированной провокацией с целью проверить, как легко отделается мировой коммунизм, или спонтанным подвигом местной банды, опьяненной властью и действующей более нагло, чем правители ее страны. Но это нас не касается, пока иностранное государство не инициирует применение силы против нашей страны, и тогда наше моральное обязательство – ответить силой настолько четко и ясно, насколько это необходимо, чтобы дать понять: вопрос не подлежит обсуждению.