Питер Барнес - Пешки

Другим широко распространённым мнением, поддерживаемым командованием вооружённых сил, является то, что всё равно ничего нельзя сделать для изменения существующего положения вещей: солдаты приходят и уходят, кое-кому подведёт живот, но такова уж армейская действительность, она была такой всегда, такой и останется.

Питер Барнес, Пойнт-Рэйс, штат Калифорния

Попробуйте проехать на машине через любой американский городок, и вы наверняка увидите на центральной площади или в тенистом парке памятник гражданам этого городка, погибшим на службе своей отчизне. Вокруг памятника очень спокойно. Люди читают местную газету, заполненную городскими новостями, и разговоры, которые вы услышите, чаще всего ведутся на сугубо местные темы. Однако названия мест сражений, выгравированные на постаменте, незнакомы. Они звучат по-иностранному: Шато-Тьерри, Гуадалканал, Инчон [4].

А вот взгляните, на окраине тихого городка Конкорд, в штате Массачусетс стоит памятник другого рода— это минитмен — американский партизан времён войны за независимость [5]. В одной руке он держит ружьё, а другой опирается на рукоятку плуга. На пьедестале стихи Ральфа Эмерсона [6], напоминающие о «взявших оружие фермерах», которые с этого места в апреле 1775 года «сделали выстрел, прогремевший по всему миру».

Монумент у города Конкорд и другие более новые памятники погибшим последовательно отражают большие исторические перемены в той цели, которой служили американские солдаты. Грохот выстрелов минитменов, возможно, и разнёсся по всему миру, но сами минитмены не уходили далеко от своих фермерских усадеб в Массачусетсе. Они были прежде всего фермерами, а потом уже солдатами. Это — временные воины, взявшие оружие, когда их свободе угрожали приближавшиеся английские солдаты — «красные кафтаны». Вряд ли они могли себе представить, что через двести лет наше федеральное правительство будет одевать их потомков в мундиры солдат регулярной армии и вопреки их желанию посылать в бой против крестьян далёкой страны, называемой Вьетнамом.

Первые американские поселенцы не отказывались воевать, они признавали, что каждый мужчина должен нести воинскую повинность. Но они считали себя гражданами-солдатами, и прежде всего гражданами. Гражданин-солдат не отказывался от своих обязанностей и брал оружие, когда надо было защищать свои права. Более того, обязанности гражданина-солдата служить своему обществу носили чисто локальный и оборонительный характер. Правительство не имело права заставить его принимать участие в военных авантюрах вдали от родины. Подобная грязная работа считалась прерогативой профессиональных солдат вроде английских краснокафтанников, и американские поселенцы смотрели на неё с отвращением.

В последующие годы американцы участвовали во многих войнах. Но неизменно после каждой большой войны страна быстро проводила демобилизацию. Всё это было созвучно с традициями граждан-солдат. Американцы не отказывались периодически проходить военную подготовку и воевать, когда этого требовали обстоятельства, но они были непримиримы к тому, чтобы оставаться в военной форме длительлое время или отправляться воевать в отдалённые районы земного шара для достижения туманно сформулированных целей.

За последние двадцать с лишним лет все это изменилось самым драматическим образом. Америка превратилась в страну профессиональных солдат. Люди, которым дано оружие для защиты своей страны, лишены многих прав, гарантированных конституцией всем гражданам. В стране, которая когда-то была убежищем для людей, не желавших служить в регулярных армиях стран Европы, теперь создана наиболее массовая из когда-либо существовавших регулярных армий.

Армия как государственный институт, словно громадное бездушное чудовище, вызывает у американцев страх и опасения. Каждый год армия вбирает в себя сотни тысяч молодых мужчин и выбрасывает тех, кто прошёл переработку. Однако страх вызывают не только размеры вооружённых сил. Не в меньшей степени пугает и их роль внутри государства, та власть, которой располагает командование.

Современные социологи помимо других проблем занимаются исследованием так называемых «общих институтов» — учреждений типа больниц для умалишённых, тюрем, домов для престарелых и т. п. Один из социологов, Ирвинг Гоффман, следующим образом определяет характерные черты подобных учреждений: «Во-первых, жизнь человека, находящегося в подобном учреждении, проходит в одном и том же ограниченном месте и под низменным единым управлением. Во-вторых, каждая фаза его ежедневной деятельности происходит в постоянном и непосредственном окружении большой группы ему подобных, с которыми обращаются так же, как и с ним, и от всех требуют выполнения одинаковых действий. В-третьих, все фазы ежедневной деятельности тщательно спланированы так, что действия переходят одно в другое в заданное время, а вся последовательность действий определена официальными правилами, устанавливаемыми соответствующим руководящим органом. Наконец, разнообразные мероприятия связываются в единый рациональный план, специально разработанный для достижения официальных целей учреждения».

Совершенно ясно, что вооружённые силы являются крупнейшим «общим институтом» Америки. Солдаты должны в нём питаться и спать, работать и развлекаться. Если они погибают, то и похороны осуществляют вооружённые силы. Двадцать четыре часа в сутки наши солдаты под контролем своих командиров и начальников копошатся, как муравьи, всегда под надзором, никогда не предоставляемые самим себе. Их время распределяет командир, он же распоряжается их внешностью, правилами поведения и в некоторой степени — их мыслями.

Во всяком «общем институте» структура власти строится так, чтобы его обитатели вели себя в соответствии с планами стражников. В нашей армии власть распределена по тщательно разработанной пирамиде таким образом, что находящиеся на её вершине применяют свою власть к расположенным ниже путём издания директив, инструкций и приказов. Характер этих правил таков, что человек, находящийся внизу, не может их игнорировать. Очень редко в вооружённых силах солдаты обращаются за помощью к государству, почти никогда не бывает жалоб по команде, а нарушителям этих принципов редко удаётся избежать наказания.

Люди, находящиеся в основании военной пирамиды— рядовые и сержанты, — не имеют никакой власти даже над собственной жизнью. Отсутствие права распоряжаться собой касается не только наиболее жизненных вопросов, таких, как стремление избежать смерти, но и совершенно тривиальных деталей ежедневного существования. Солдатам говорят, когда вставать, что носить, как ходить, разговаривать, и, уже совершенно ультимативно, определяют, идти ли с винтовкой по рисовым полям Вьетнама, или сидеть в гарнизоне в Северной Каролине. По своей численности и социальным условиям эти люди — рядовые солдаты — составляют класс, который в настоящее время со многих точек зрения можно назвать наиболее угнетённым классом в Америке.