Питер Барнес - Пешки

19 апреля 1969 года мятеж едва не вспыхнул, когда заключённые увидели, как стражник избивает их товарища. Стражник заставлял заключённого встать на стул, пристёгивал наручниками руки заключённого к решётке, а потом выбивал стул у него из-под ног. Разозлённые заключённые ринулись на стражника, но тот отпустил жертву. Заключённые разошлись по камерам.

22 июня 1969 года в тюрьме вспыхнули расовые волнения. Днём в одного из заключённых-негров кто-то из белых заключённых бросил камнем. Несколько десятков негров, договорившись между собой, решили ночью осуществить акт возмездия. После вечерней поверки они, вооружившись палками, металлическими прутьями и ножами, взятыми из столовой, напали на белых заключённых и стражников. Для наведения порядка была вызвана военная полиция. Один из стражников получил сильные увечья, 21 заключённый был ранен.

Этот инцидент послужил хорошим уроком для всех заключённых: и негров, и белых. Они поняли, что противоречия между ними гораздо менее важны, чем борьба против тех лишений, которым подвергались все они. В течение всего лета заключённые горячо обсуждали расовые проблемы. «Мы ходили по баракам и беседовали со многими заключёнными, разъясняли им, что накопившуюся злость лучше направить против тюремного режима, чем расходовать её в расовых столкновениях, — вспоминает бывший заключённый-негр рядовой Джон Перкинс. — Чем драться между собой, лучше сломать всю тюрьму, и пусть власти строят новую».

Почти так и случилось 14 сентября 1969 года. За неделю до этого в газете «Нейшн» появилась статья, разоблачавшая бесчеловечное обращение с заключёнными. Начальник гарнизона в Кэмп-Пендлтоне генерал-майор Дон Робертсон устроил пресс-конференцию, в ходе которой пытался опровергнуть приведённые в статье факты. Робертсон пригласил репортёров в тюрьму, но не позволил разговаривать с заключёнными. Увидев репортёров, заключённые решили показать, что статья в газете «Нейшн» была справедлива, и не придумали ничего другого, как поднять мятеж.

Несколько часов спустя после того, как репортёры покинули тюрьму, около 150 заключённых из роты «В» окружили склад, охранявшийся четырьмя стражниками. Напуганные стражники забаррикадировались в помещении склада. Заключённые подожгли склад, и стражники едва спаслись.

В тюрьму прибыл отряд военной полиции, вооружённый дубинками и гранатами со слезоточивым газом. Заключённые стали забрасывать полицейских камнями. В ответ полиция применила гранаты со слезоточивым газом и загнала заключённых в бараки. Однако часть заключённых из роты «В» перебралась через забор на территорию, где размещалась рота «С», и распространила весть о мятеже. Не успели полицейские загнать всех заключённых роты «В» в бараки, как взбунтовались заключённые роты «С». Они оборвали телефонные провода, поломали мебель, выбросили из окон все тюремное имущество. Полиция снова применила газ.

Некоторое время в тюрьме, окутанной дымом, было спокойно. Потом взбунтовалась рота «А». Заключённые перевернули нары и стали выбрасывать мебель из окон бараков. Тюремные власти вызвали пожарные машины, но в ход их не. пустили. К ночи тюрьма напоминала груду развалин. Одного стражника, получившего серьёзное ранение, пришлось отправить в госпиталь. Несколько стражников и заключённых были ранены.

В течение нескольких следующих месяцев в тюрьме было относительно спокойно. Были выстроены новые бараки, и скученность несколько уменьшилась. Начальником тюрьмы был назначен более опытный офицер. Заменили и многих стражников. Однако 26 августа 1970 года, когда официальные лица уже считали, что порядок в тюрьме наведён, произошла драка между заключёнными и стражниками, длившаяся четыре часа. Командование морской пехоты официально назвало это происшествие «расовым столкновением».

«Суд выносит приговор — мы перевоспитываем» — гласит плакат у входа на территорию тюрьмы в Форт-Блиссе. В наставлении сухопутных войск проводится аналогичная мысль. «Исправительные учреждения обязаны создать атмосферу, благоприятствующую перевоспитанию заключённых. Очень важно, чтобы, покидая это учреждение, человек был менее озлоблен, чем до поступления сюда». И всё же факт остаётся фактом, что нет такой военной тюрьмы, которая перевоспитывала бы заключённых. Вместо уменьшения озлобленности заключённые выходят из тюрьмы ещё большими противниками военной системы в частности и всего нашего строя в целом.

Существуют две основные причины, по которым от военных тюрем нельзя ожидать выполнения воспитательных функций. Во-первых, лишь немногие из заключённых поддаются перевоспитанию в военном смысле этого слова даже при самых лучших условиях. Во-вторых, сам характер тюрем практически исключает возможность сколько-нибудь плодотворной воспитательной работы.

Каков же состав заключённых военных тюрем? В связи с судебными процессами, проходившими по делам мятежников в тюрьме «Пресидио», командование сухопутных войск создало комиссию из видных гражданских специалистов по уголовному праву для изучения существующей системы военных исправительных учреждений. Эта комиссия провела демографическое исследование военных тюрем и сделала ряд интересных выводов.

Комиссия, во-первых, установила, что большинство заключённых в тюрьмах сухопутных войск составляют молодые люди. Средний возраст заключённых —19 лет, то есть несколько ниже общего среднего возрастного уровня рядового состава сухопутных войск (20 лет), Разница в один год не столь важна, как тот факт, что среди людей этого возраста неизбежно встречается много незрелых, не обладающих жизненным опытом, легко возбудимых и не способных приспособиться к армейским условиям жизни молодых парней.

Во-вторых, комиссия отметила, что, хотя большинство рядовых солдат сухопутных войск составляют люди, призванные на военную службу по закону о воинской повинности, почти 60 процентов заключённых военных тюрем относится к числу добровольцев. «Вопреки распространённому мнению, что большинство заключённых, которые осуждены за самовольные отлучки, составляют люди, призванные на военную службу по закону о воинской повинности, естественно не испытывающие желания служить или являющиеся вообще противниками военной службы, 64 процента заключённых принадлежат к числу добровольцев. Однако не все добровольцы поступили на службу потому, что хотели быть кадровыми военнослужащими. У некоторых не было работы, и решение добровольно поступить на военную службу они приняли под давлением своей семьи. Другие оказались не в ладах с законом, совершили уголовные преступления и по рекомендации суда добровольно поступили на военную службу, чтобы избежать наказания».