Элизабет Шимпфёссль - Безумно богатые русские. От олигархов к новой буржуазии

Очередной экономический кризис 2014 года еще больше расширил пропасть между богатыми и бедными в России. Падение цен на нефть и обвал обменного курса рубля уничтожили бо́льшую часть того прироста уровня жизни простых россиян, который был достигнут в начале 2000-х [31] Одна из проблем России состоит в том, что уровню жизни ее населения, по сути, некуда снижаться. Несмотря на длительный нефтяной бум 2000-х годов, Россия так и не сумела обогнать Румынию, Беларусь и Уругвай по индексу человеческого развития Программы развития ООН (ПРООН); см.: Доклад о человеческом развитии – 2014 // Human Development Reports. 2014. URL: https://hdr.undp.org/data-center Семьи с детьми оказались самой многочисленной группой, скатившейся в бедность. Доля семей с детьми до 16 лет среди малоимущих выросла с 36,2 % в 2014 году до 62,9 % в 2015 году. См.: Tikhonova N., Mareeva S. Poverty in Contemporary Russian Society: Formation of a New Periphery // Russian Politics 1. 2016. № 2. . В отличие от них, их богатые соотечественники почти не почувствовали на себе последствий экономического кризиса 2014 года. Хотя число долларовых миллиардеров сократилось со 117 в 2013 году до 88 в 2015 году, это было связано главным образом с девальвацией рубля. К 2017 году рубль укрепился, и число миллиардеров снова выросло до 96, а в 2021 году достигло 123 – правда, в 2022 году, после начала кризиса, вызванного военной операцией в Украине, вновь снизилось до 88 [32] Это официальное число миллиардеров по оценке Forbes , но многие считают, что реальная цифра в два-три раза выше. Как объяснял мне редактор Forbes Russia в 2016 году, поскольку государственные чиновники зачастую тщательно маскируют свое богатство, как, например, в случае с бывшим главой акционерного общества «Российские железные дороги» Владимиром Якуниным, аналитики не могут получить доступ к точным цифрам. Богатые бизнесмены также часто распределяют свои активы среди членов семьи, чтобы избежать огласки и давления со стороны государства, криминальных структур и общественности. .

Таким образом, всего за два десятилетия Россия превратилась из страны с довольно низкой степенью имущественного расслоения, особенно по сравнению с капиталистическим Западом, в страну с самым высоким неравенством доходов в мире; по мнению Фриланд, даже при царизме разрыв между бедными и богатыми не был так велик [33] Freeland C. Plutocrats: The Rise of the New Global Super-Rich. L.: Penguin, 2013. .

Мы довольно хорошо осведомлены о бизнесе большинства российских миллиардеров [34] См., например: Treisman D. Russia’s Billionaires // American Economic Review: Papers & Proceedings 106. 2016. № 5; Adachi Y. Building Big Business in Russia: The Impact of Informal Corporate Governance Practices. L.: Routledge, 2010; Fortescue S. Russia’s Oil Barons and Metal Magnates: Oligarchs and the State in Transition. B.: Palgrave Macmillan, 2006. , однако ученые явно отстают от журналистов, писателей и режиссеров в том, что касается изучения жизни российской элиты за пределами ее наиболее заметной активности в политике и бизнесе. К 2017 году обозначился очевидный пробел в академических исследованиях того, что представляет собой российский богатый класс, как он изменился по сравнению с девяностыми, а также каким образом колоссальное экономическое неравенство, присущее российскому обществу, отражается на используемых им индивидуальных и коллективных стратегиях легитимации. За исключением нескольких исследований, проведенных российскими учеными, на сегодня практически нет научных публикаций, касающихся семейных отношений, образа жизни и идентичности нового российского высшего класса [35] Заметным исключением была социолог Ольга Крыштановская, тщательно исследовавшая российские элиты в 2000-х годах. См.: Крыштановская О . Анатомия российской элиты. М.: Издатель А.В. Соловьев, 2004. Также следует отметить исследовательский проект 2015 года, осуществленный Центром управления благосостоянием и филантропии Сколково, который курируется влиятельным инвестором и социальным предпринимателем Рубеном Варданяном. Черты богатых россиян, выделенные исследователями, перекликаются с теми, что описаны в этой книге. См.: Исследование владельцев капиталов России // Центр управления благосостоянием и филантропии Сколково. 2015. . В тех немногих случаях, когда западные ученые исследовали какие-либо из этих аспектов – например, одна из научных работ была посвящена гламурной культуре 2000-х, – они опирались на анализ информации из СМИ, а не взаимодействовали с субъектами напрямую [36] Menzel B. Russian Discourse on Glamour, Kultura // Russian Cultural. 2008. № 6; Goscilo H., Strukov V. Celebrity and Glamour in Contemporary Russia: Shocking Chic. L.: Routledge, 2011; Ratilainen S. Business for Pleasure: Elite Women in the Russian Popular Media // Rethinking Class in Russia. VT: Ashgate. .

Подобное отставание академической науки объясняется рядом исторических причин. Во-первых, в послевоенный период в социальных науках закрепилась глобальная тенденция ставить под сомнение само понятие социального класса. Во-вторых, когда концепт класса был наконец возрожден, его начали считать в целом неприменимым к постсоветскому российскому обществу [37] Например, Стивен Уайт задается вопросом о том, уместно ли вообще использовать термин «класс» по отношению к России, утверждая, что специфические особенности российского общества требуют отдельной терминологии. См.: White S. Politics and the Ruling Group in Putin’s Russia. NY: Palgrave Macmillan, 2002. . В-третьих, когда академические сообщества в США и Западной Европе обращались к изучению проблем власти в России, в этой области доминировали советологи и кремлеведы, которые традиционно концентрировались на политических элитах, находящихся у власти или приближенных к ней [38] См., например : Rutland P. The Anatomy of the Russian Elite // The Palgrave Handbook on Political Elites. B.: Palgrave Macmillan, 2018; Lane D. Elites and Identities in Post-Soviet Space. L.: Routledge, 2012; Urban M. Cultures of Power in Post-Communist Russia: An Analysis of Elite Political Discourse. NY: Cambridge University Press, 2010; Shlapentokh V. Wealth Versus Political Power // The Russian Case, Communist and Post-Communist Studies 37. 2004. № 29; Shlapentokh V. Social Inequality in Post-Communist Russia: The Attitudes of the Political Elite and the Masses, 1991–1998 // Europe-Asia Studies 51. 1999. № 7; Steen A., Gel’man V. Elites and Democratic Development in Russia. L.: Routledge, 2003; Miller C. Putinomics: Power and Money in Resurgent Russia. CH: University of North Carolina Press, 2018. . Все остальное, связанное с российским высшим классом – его социальные и культурные характеристики, взгляды на богатство и неравенство, совокупность представлений и практик, определяющих воспроизводство элиты, – оставалось за рамками академического интереса.

В то время как в исследованиях российского общества сформировалось очевидное слепое пятно, в других странах высшие классы и их образ жизни, напротив, всегда привлекали внимание социологов. Одним из тех, кто заложил интеллектуальные основы для такого устойчивого социологического интереса к элитам, был американский экономист и социолог Торстейн Веблен, изучавший новый социальный слой богатых американцев в конце XIX века [39] Veblen T . The Theory of the Leisure Class. NY: Dover Publications, 1994 (1899) // Торстейн В. Теория праздного класса. М.: Прогресс, 1984. . В отличие от привилегированных классов предыдущих времен, которые демонстрировали свои статус и богатство, дистанцируясь от любого труда, новому высшему классу в индустриальном обществе была свойственна специфическая смесь предприимчивости и праздности. Под последней имеется в виду, что новые американские богачи предавались, по Веблену, «демонстративному потреблению» и «демонстративному досугу», причем мужская часть элиты зачастую делала это опосредованно, через своих жен и любовниц.