Чарльз Капхен - Закат Америки. Уже скоро

Американцы всегда негативно относились к разного рода институтам, как внутренним, так и международным. Колонии изначально выступали за свободную конфедерацию, поскольку не желали принуждения со стороны более амбициозных институциональных структур. Американцы уступили и приняли идею конституциональной федерации, только когда стало ясно, что институты, созданные в 1781 году, слишком слабы, чтобы сохранить целостность Союза. С тех пор, особенно после Гражданской войны, Америка постепенно превращалась в максимально институализированную. Если оставить в стороне популистское неприятие сильного федерализма, большинство американцев приняли государство, изобилующее разнообразными уровнями власти (местной, на уровне штата, федеральной), бесчисленными неправительственными организациями и вездесущей системой правосудия. В Америке на 600 человек приходится один адвокат, поскольку путешествие по государственному лабиринту правил и институтов невозможно без юридических консультаций.

Ранняя Америка больше опасалась международных институтов, чем внутренних. Заявления отцов-основателей о коварстве союзов представляли собой предостережения относительно участия Америки в международных институтах, которое подвергало страну опасности оказаться во власти большой политики. Америка сосредоточилась на экспансии на запад, на развитии экономики и создании сильной армии и потому не хотела иметь ничего общего с ограничивающей или накладывающей обязательства ролью в международных организациях. Отказ Сената от участия США в Лиге Наций – один из наиболее очевидных примеров подобного отношения.

Уроки 1930-х годов, шок Второй мировой войны, и дипломатический талант Рузвельта постепенно свели на «нет» противодействие американцев участию в международных институтах. Во время первого послевоенного десятилетия США активно популяризировали новый международный порядок и обращались к международным институтам для реализации своих задач. В Думбартон-Оукс, а затем в Сан-Франциско американцы возглавили деятельность по основанию ООН – организации, призванной обеспечивать мировую безопасность. Конференция в Бреттон-Вудз, штат Нью-Гемпшир, привела к созданию нового института для управления мировой экономикой. С началом «холодной войны» США заключили союзы с соседями СССР, договоры об обеспечении безопасности в Западной Европе, на Ближнем Востоке, в Юго-Западной Азии и Северной Азии. Огромная работа, проведенная США в 1940-е и 1950-е годы, привела к созданию инфраструктуры международных институтов, которая до сих пор служит основой для многостороннего сотрудничества во всех частях света.

Несмотря на то что Америка придает огромное значение институтам для формирования и управления международным порядком, американцы никогда не относились к ним с тем энтузиазмом, с каким они создавали внутренние институты. Те же опасения, которые заставили отцов-основателей осторожно относиться к союзам и ослабили Лигу Наций, продолжают оказывать значительное влияние на сегодняшнюю Америку. Современные критики международных институтов постоянно возвращаются к темам, которые перекликаются с прошлым, – институты; ставят под угрозу суверенитет и автономию Америки, уменьшают возможности для маневра, и часто противоречат принципам конституции, посягая на власть Конгресса.

Сенатор Джесси Хелмс решил в 2001 году, что пяти сроков в Сенате с него достаточно. Тем не ме-нее его многочисленные союзники-консерваторы продолжили войну Хелмса против ООН. Как писал Хелмс в «Foreign Affairs»: «Организация Объединенных Наций, неуклонно увеличиваясь в размерах и расширяя масштабы деятельности, постепенно превращается из института суверенных государств в квазисуверенное единство в самой себе. Эта трансформация представляет реальную угрозу национальным интересам США»(51). Сенатор-республиканец от штата Миннесота Род Грэме в 1998 году сделал схожее по тону и тематике заявление в адрес Международного трибунала: «Надеюсь, что администрация будет оказывать активное сопротивление этому суду и обеспечит ему судьбу Лиги Наций, так что он падет, лишенный поддержки США. Это – монстр, которого мы должны сокрушить»(52).

Впрочем, далеко не все международные институты вызывают в Америке такое отторжение. Альянсы наподобие НАТО пользуются поддержкой всего политического спектра страны, в основном потому, что Америка управляет ими благодаря своему военному могуществу. Не возникает проблем и с «Большой восьмеркой» (G-8), другой организацией, подконтрольной Вашингтону, и с МВФ, в решениях которого последнее слово всегда остается за США.

Что касается институтов, в которых Соединенные Штаты подотчетны другим, то в этих случаях настороженное отношение демонстрируют даже либеральные политики. Лишь несколько демократов поддержали передачу воинского контингента США под командование ООН. Международный трибунал имеет весьма ограниченное число сторонников в Конгрессе. Администрация Буша наотрез отказалась от Киотского протокола по охране окружающей среды, но даже администрация Клинтона не спешила его подписывать. Администрация Буша не выказывала угрызений совести – наоборот, представляла свое решение как пример политического мужества, – и объявив об одностороннем выходе США из договора по ПРО.

Попытки принудить США принять арбитражный суд и соблюдать законы, вступающие в противоречие с их интересами, обречены на провал. Обычно Вашингтон выбирает более легкий путь, подчиняясь правилам торговли, но не правилам, затрагивающим вопросы безопасности. Например, в 1984—1985 годах США отказались признать решение Международного суда о том, что Америка нарушала международное право, минируя гавани Никарагуа. Когда Никарагуа обратилась в суд, США оспорили его полномочия. Когда суд отверг американский протест, США уведомили, что отказываются от соглашения 1946 года, по которому они признавали юрисдикцию Международного суда.

Двойственный подход Америки к участию в международных институтах весьма недальновиден. В настоящее время США могут позволить себе повернуться спиной к тем организациям, где у них нет права решающего голоса. Они достаточно сильны, чтобы действовать в одностороннем порядке и там и тогда, когда им выгодно. Проблема состоит в том, что американское превосходство не вечно. Когда американский однополярный мир рухнет, США обнаружат, что они все чаще и чаще обращаются к тем институтам, авторитет которых сегодня подрывают своими односторонними действиями.

Когда управление международными институтами будет зависеть в большей степени от консенсуса и компромисса, а не от американского лидерства, США пожалеют, что действовали в соответствии с собственными интересами, а не согласно общепринятым правилам. Когда доллар перестанет быть мировой резервной валютой, Вашингтон захочет обратиться к какому-либо международному институту за помощью в стабилизации глобальной финансовой системы. Когда войска американцев «увязнут» на Ближнем Востоке или Азии, а в Европе снова возникнет межнациональный конфликт, США захотят, чтобы силы объединенной Европы действовали независимо от стран НАТО. Когда угольная и нефтяная отрасли развивающихся стран через десять—двадцать лет начнут работать на полную мощность, американцы могут пожалеть, что правительство, обладая со– ответствующими рычагами, не воспользовалось моментом для создания глобального экономического механизма по предотвращению загрязнения окружающей среды.