Славяна Бушнева - От Пушкина до меня. В родословной крепостные А. С. Пушкина

Располагалась Дмитриевка на бугристом склоне и входила в состав Большеболдинской волости Лукояновского уезда Нижегородской губернии. По спискам населенных мест за 1859 год в деревне числилось всего лишь 69 дворов.

«… я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора – меня раздражают, как человека с предрассудками – я оскорблен, – но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог её дал…»

История моей семьи по материнской линии начинается так. Примерно в 1868 году переселенцами из села Большое Болдино в деревню Дмитриевка был рожден мальчик, имя ему дали Иван, а фамилию носил Чивкунов, а отчество Игнатьев. Как известно, до 1861 года у крепостных крестьян не было фамилий, о паспортах и речи не было, только отчества, которые писались с окончанием «-ов». И расшифровывалось это так Иван Федотов – Иван сын Федота. А после 1861 стали давать крепостным фамилии по характеру – Лютый, роду занятий – Кузнецов, местности – Московцев, фамилии помещика – Волконский, имени предка – Федотов, внешним особенностям – Чавкун (Чавкунов, Чивкунов), кличкам – Чернов.

Фамилия Чивкунов – это вариант фамилии Чавкунов. Чередование гласных а/и стало результатом влияния «икающих» говоров. Фамилия образована от прозвища Чавкун, от глагола «чавкать», другими словами «жевать вслух», «произносить чя, чю, вместо ча, чу», «говорить вяло и чмокая, невнятно».

Его женой стала сирота Анна Ксенофонтова, смуглая и кучерявая. По рассказам, привезенная тоже из села Болдино в Дмитриевку ещё девчонкой, где жила в той части села, в котором находилось имение Сергея Львовича Пушкина – отца поэта, и куда Александр Сергеевич Пушкин приезжал в 1830, 1833, 1834 годах.

После свадьбы Анна и Иван вернулись в Болдино. В браке у них родились шестеро детей: Анастасия (пр.1890 г.р), Илья (1893 г.р), Анатолий (пр.1896 г.р), Прасковья (1900 г.р.), Евдокия (1904 г.р) и Иван (пр.1907 г.р).

Иван шил шапки и продавал их в соседних селах и городах. В очередной раз он отправился продавать свои изделия в город. Где-то на полустанке зашел отдохнуть в кабак и встретился с картежниками, а так как сам очень любил играть, сразу же согласился сесть к столу. В тот вечер Иван проигрался. Он успел еще днем продать шапки, и выручка была при нём. Новые знакомые по карточным играм стали требовать с него долг, но Иван наотрез отказался отдавать, не желая обрекать семью на голод. Разъяренные картежники сильно избили его, забрав выручку.

Он плохо помнил, как добрался до дома. Почахнув недолго от перенесенных побоев, кормилец умер. Анна осталась одна с малолетними детьми и свекровью…

Евдокия (Авдотья, Дуня, Дуся), предпоследняя из детей, возьмёт уже престарелую мать Анну Чивкунову (Ксенофонтову) в свою семью, которая уйдет из жизни 1933 году…

Евдокия Ивановна Чивкунова – это моя прабабушка – та самая «героиня», с которой нахожу сходство, чьё происхождение так необычно и интересно… И порой кажется, что до конца правды не узнает никто…

Архивная справка о рождении Евдокии Чивкуновой из Центрального архива Нижегородской области

Евдокия Ивановна Чивкунова была девушкой особой красоты: невысока, стройна, с овальным лицом, смуглой кожей, с копной темных кудрявых волос, белыми зубами и с выразительно голубыми глазами. Она не носила, как выражалась, «неприбраны волосы», а каждый день собирала их в тугой пучок, приглаживая, чтобы не выбивались «завитки» из причёски. Авдотья настолько отличалась от братьев и сестёр, что все проследили сходство с её матерью, которая, с большой долей вероятности, была родом из крепостных барина Пушкина-поэта.

«Болдино при Пушкине было сплошь неграмотно. Учился кое-кто разве что у дьячка. А в других селениях волости о школах долго еще понятия не имели. Только 3 сентября 1867 года открылась трехклассная земская школа», – записал воспоминания в своих преданиях Иван Киреев.

Упоминания о школе с. Большое Болдино сохранилось в архивах Лукояновской уездной Земской управы за 1884 год. Это была церковно-приходская школа, в которой в это время обучалось 42 человека, учителем в ней был Иван Кузьмич Куклин, окончивший духовную семинарию. До 1918 г школа в Болдине была церковно-приходской.

Евдокия научилась в этой школе писать и читать. Она выделялась нестандартной для тех мест внешностью. Многие заглядывались на неё сначала из любопытства, потом с некой досадой девки пытались разглядеть, что же в ней вызывает повышенное внимание парней, а после и вовсе прозвище придумали «цыганочка».

Однажды шедшая с коромыслом Евдокия остановилась передохнуть у калитки местной сплетницы. Поставив ведра полные воды на землю, поправила платочек, затем подняла ношу и перекинула коромысло на другое плечо. Сидевшие на лавке женщины вполголоса заговорили между собой:

– Чай, не она ли это? По линии поэта нашего? В барском дворе в то время девки-прислужницы были, может, её бабкина мать не от мужа понесла?

– Та, не! Всё село было в крепостных у них!

– Всё-то всё-ё-ё, но она-то другая с виду…

– И смугла, пущай… Чай, не до девок деревенских поэту было! Барина уважали, добр и справедлив был, писал здесь все дни без продыху. Не-е, эту Дуню «цыганочкой» кличут, поди, замешаны оне здесь… Какой табор заезжий?!

– Цыган видала – у них глаза чёрные, у неё – синющие…

Евдокии захотелось окатить сплетниц водой, но подумала, что далеко несла, а они недостойны, и вода не смоет всю их «трепучую суть», ещё больше ославят её, если сделает это. Она не могла допустить мысли о родстве с поэтом, даже зная по рассказам матери Анны Чивкуновой (Ксенофонтовой) и отца Ивана Чивкунова про то, что её предки были крепостными у помещиков Сергея и Василия Пушкиных – отца и дяди поэта. Поэтому, не придав всему услышанному значения, приосанившись и подняв подбородок, несмотря на тяжесть на плечах, пошла дальше…

На этом случае сплетни не смолкали. Народ был охоч до пересудов…

Река времени неумолима и давала всё новые жизненные истоки…

Евдокия встретила простого общительного парня Ледяева Дмитрия, с примесью мордовских кровей, круглолицего и весёлого. Он не задавал глупых вопросов, а смотрел на неё, как на обычную девку, которая запала ему в сердце. Так Дуня стала женой Дмитрия. Он был ремесленником-сапожником и работал в пошивочной артели отца Федосея. Проводил время за любимым делом, его сапоги были чисты и блестящи, она же хлопотала по дому, ухаживая за детьми – старшей Анной (названной в честь ее матери Анны Чивкуновой (Ксенофонтовой) и младшим – Александром (названным в честь поэта Александра Пушкина). Дети были круглолицы в отца, но от матери переняли кудри и голубые глаза.