Фома де Гартман - Наша жизнь с г-м Гурджиевым

Огромное спасибо за помощь Михаилу Кошубарову Валерию Малышеву

© Thomas de Hartmann, Olga de Hartmann, Our Life with Mr Gurdjieff

© Thomas С. Daly, Thomas A. G. Daly

© Общество друзей Абсолюта, идея проекта

© Андрей Тумилович, перевод

© Издательская группа «Традиция», общая редакция, оформление

Дорогой Неизвестный Читатель!

Издательская группа «Традиция» не перестает издавать личные опытные впечатления людей, вступивших однажды в институт Георгия Ивановича Гурджиева.

Возможно ли мужу и жене его развитие вместе?

Представляем вашему вниманию отдельный образец совместного семейного гармонического развития.

Мы знаем, что господин Гурджиев строго придерживался правила соблюдения целостности отношений. Если двое стучались в двери Института, то и вступить на путь обучения они могли только вдвоем, ибо для Учителя они были одним.

Фома и Ольга де Гартманы испили эту чашу до дна, пребывая в поле Георгия Ивановича с первых групповых встреч в Санкт-Петербурге почти до самого конца Работы в Приоре.

Дневниковые записи внутренних и внешних переживаний, два взгляда на события, один путь, пройденный вместе. Прекрасный образ и преломление великой истины: «и двое станут одним».

Приглашаем читателя восхититься напряженной целеустремленностью совместного продвижения по пути, а пытливых неофитов – сверить свои подвижки к духовному развитию по восхищающему образцу великого делания супругов де Гартман.

С ПОЖЕЛАНИЕМ ВСЯЧЕСКОГО БЛАГА,

Издатель

Среди многих форм, которыми Гурджиев выражал своё учение, выделяются три: это его система идей, его «движения» и его музыка. В каждой из этих форм Гурджиев работал с одним конкретным учеником, способным воспринять, впитать и передать другим полученный материал. В отношении его идей это был Пётр Успенский, в «движениях» – Жанна де Зальцман, и в музыке – Фома де Гартман. Все трое и их супруги были главными носителями учения Гурджиева, и они описаны в этой книге, которая охватывает двенадцать лет, начиная с 1917 года.

Фома и Ольга де Гартман присоединились к Гурджиеву в Санкт-Петербурге сразу после начала революции, и неотступно следовали за ним в течение всего времени развития его Института, основы которого были заложены в Ессентуках и Тифлисе. Потом Институт переместился в Константинополь, оттуда – в Берлин, и, в конце концов, обосновался в поместье Приоре в Фонтенбло недалеко от Парижа.

В Приоре Гурджиев выбрал Ольгу де Гартман своим секретарём, ассистентом и экономкой. Она следила за большинством дел Приоре и была переводчиком Гурджиева на встречах с посетителями. Также в Приоре Гурджиев начал работать с Фомой де Гартманом над выдающимся собранием фортепианных пьес, которое впоследствии стало известным как «музыка Гурджиева – де Гартмана».

В 1929 году де Гартманы оставили Гурджиева и, в конце концов, обосновались в районе Гарш, где прожили всю Вторую мировую войну. Они больше не вернулись к Гурджиеву, но никогда не изменяли его учению. После смерти Гурджиева в 1949 году они объединились с Жанной де Зальцман, которая понесла дальнейшую ответственность за гурджиевскую работу.

В 1951 году де Гартманы переехали в Нью-Йорк, чтобы руководить гурджиевскими группами в Америке, а также – поддержать мадам Успенскую и её учеников на её ферме в Нью-Джерси. В этот же год я впервые встретился с ними, и они стали моими учителями.

Фома де Гартман тогда уже писал свою книгу о годах, которые они с Ольгой провели вместе с Гурджиевым, и я часто слушал увлекательные истории, посещая их квартиру в Нью-Йорке, на ферме мадам Успенской, или когда они приезжали в Торонто, где в 1953 году ими была основана первая канадская группа.

В 1956 году Фома де Гартман неожиданно умер, оставив книгу незаконченной. Его вдова продолжала посвящать все свои силы гурджиевской работе, помимо тех задач, что были связаны с основанием группы в Монреале: впоследствии ставшей Фондом Гурджиева в Канаде. Как только появилась возможность, Ольга де Гартман вернулась к работе над книгой своего мужа и, в конце концов, в 1964 году выпустила её с собственным эпилогом в нью-йоркском издательстве CooperSquare на английском языке. Эта же редакция была переиздана в Penguin Metaphysical Library в 1972 году.

Ольга де Гартман умерла в 1979 году в возрасте 94 лет. Она оставила авторские права на музыку Гурджиева – де Гартмана Фонду Гурджиева в Монреале, а вся остальная её собственность была завещана лично мне. Среди её многотомных архивов выделялись две папки, достойные пристального внимания: нотные тетради её мужа за период жизни в Приоре, написанные от руки на русском языке, и её собственные мемуары на английском.

Чтобы работать с музыкой, нам нужно было выучить русский язык; это был медленный, но благотворный процесс, в котором ко мне присоединился мой старший сын Том. Зато мемуары Ольги мы могли читать сразу же. Их было недостаточно для отдельной публикации, но они хорошо дополняли рассказ её мужа. Оригинал записок Фомы де Гартмана в то время был для нас практически недоступен, но нам представилась идеальная возможность объединить два рассказа в одно издание, поочерёдно описывая мнения Ольги и Фомы, так как это делали они, когда общались со всеми нами.

Я отредактировал рукопись, просто добавив в исходную книгу подходящие отрывки из мемуаров, перепечатанные моей женой Руфью. Результат был приведён в порядок при помощи писателя и редактора Якоба Нидлмана и друга семьи Р. Г. «Пита» Колгрува, который присматривал за Ольгой де Гартман в её последние годы. Этот расширенный вариант был опубликован издательством Harper & Row в 1983 году.

Том и я достаточно хорошо выучили русский язык, чтобы изучить исходный рукописный вариант книги де Гартмана – 300 слежавшихся страниц со старым правописанием и стилем написания букв. Раньше мы думали, что опубликованный английский текст был прямым переводом того, что написал де Гартман, но даже при предварительном изучении выявились заметные отличия. Стало ясным и то, что Ольга де Гартман, издавая книгу за свой счёт, многое в неё не включила из-за ограниченности средств.

Новый перевод был выполнен с великодушной помощью Светланы Арнольдовны Раевской, русской учительницы и певицы, хорошо знавшей де Гартманов. Кроме внушительной части нового ценного материала, стал также виден незаурядный талант Фомы де Гартмана: он оказался мастером живой передачи событий, характеров, времени и мест, в которых они происходили.