Дмитрий Калюжный - История русской бюрократии

Социологии такое деление неведомо. Она строит свои теории о социальном устройстве на основе детерминизма 3 3 Детерминизм – общенаучное понятие и философское учение о причинности, закономерности, взаимодействии и обусловленности всех явлений и процессов, происходящих в мире. . Объединив токарей с плотниками, строителями и швеями, социологи говорят о них всех сразу, как о рабочем классе. Точно так же объединяют и бюрократов разных ведомств, видя в них особый класс. Например, видный наш учёный В. Ивановский в начале ХХ века писал:

« С социологической точки зрения, бюрократия является самостоятельным общественным классом, возникающим и развивающимся согласно со всей совокупностью условий социальной жизни. Природа бюрократии характеризуется господством в ней юридического элемента и той связью, которая существует между бюрократией и организацией власти в обществе. Этими двумя признаками бюрократия как самостоятельный общественный класс отличается весьма существенно от всех прочих классов; благодаря им она призвана играть в современном культурном обществе весьма выдающуюся роль » 4 4 См.: Ивановский В. Бюрократия как самостоятельный общественный класс (с сокращ.) // Вопросы Экономики. 1989. № 12. С. 122‒123. .

Итак, социология представляет себе бюрократию единым аппаратом власти: «связь, которая существует между бюрократией и организацией власти в обществе». Такое понимание подразумевает, что класс управленцев самодостаточен, а между тем это совсем не так! Верховная власть всегда выражает чьи-то интересы, то есть работает в интересах тех сил, которые вне её, пусть даже частично она может быть их частью. В идеале власть должна обеспечивать синхронизацию интересов разных общественных групп страны, но могут быть самые разные случаи, когда она действует в интересах одних групп и подавляет другие. Вплоть до того, что может выражать интересы сил, находящихся за пределами страны.

Высшая властная группа, или оперативный штаб, как правило, небольшая, и входящие в неё лица вовсе не обязаны соответствовать пунктам описанного выше «стандарта» (повиновение, дисциплина, безличность, регламентация и т. д.), а даже наоборот: попадание во власть людей со всеми перечисленными качествами может стать для страны вредным. Указывать направление развития при изменении окружающих обстоятельств должны люди, мыслящие творчески. Достаточно, чтобы для донесения их властного мнения о том, о сём до всех социальных групп был бы создан при них «консервативный» аппарат. А вот члены этого аппарата стандарту соответствовать обязаны.

Особость такого аппарата среди прочих социальных групп, во-первых, в том, что он проводит властные идеи вниз (к народу) и транслирует «народные чаяния» вверх (к властной группе), а во-вторых, в том, что он связан со всеми структурами и гражданами страны. В силу этого бюрократия очень заметна, ведь в глазах обычного человека даже паспортистка выглядит властью.

Кстати, удивительно читать в некоторых сочинениях, что бюрократизм можно преодолеть, расширяя демократию, то есть обеспечив «непосредственное участие народа в принятии управленческих решений». Между демосом, который желает осуществлять свою krátos, и властной верхушкой страны, пусть даже избранной в результате народного голосования, расположилась бюро-krátos, и пока народу не повезёт выбрать в высшую власть талантливых управленцев, а не серых исполнителей – ему бюрократизма не преодолеть. А что до непосредственного участия народа «в принятии управленческих решений», так такого никогда не было и не будет, а если бы было, то зачем тогда вообще нужна власть?

Карл Маркс писал про бюрократию: « Так как бюрократия делает свои « формальные » цели своим содержанием, то она всюду вступает в конфликт с « реальными » целями. Она вынуждена поэтому выдавать формальное за содержание, а содержание – за нечто формальное. Государственные задачи превращаются в канцелярские задачи, или канцелярские задачи – в государственные. Бюрократия есть круг, из которого никто не может выскочить » 5 5 К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, изд. второе. М.: 1955. Т. 1. С. 271. , – и полагал, что с изживанием частной собственности на средства производства и отменой эксплуатации человека человеком с этим будет покончено. Опыт опроверг его мнение.

Макс Вебер, в свою очередь, считал, что строгое соблюдение принципов иерархии, формально-рациональных норм, правил и установлений позволит устранять возможные индивидуальные отклонения в процессе выполнения бюрократами своей работы, приведёт к успешности в деятельности различных звеньев государственной системы в целом. Опыт опроверг и его мнение: мы спустя сто лет гадаем, как изжить волокиту, формализм и взяточничество!

В чём ошибка Вебера? В излишнем увлечении механицизмом. Нужны механизмы не управления, а самоорганизации, самоуправления и саморегламентации, которые могли бы меняться под действием внешних условий, сами собою отслеживая эти изменения. И нужно понимание, как устроены разные страны, как и насколько они зависят от природных условий, от наличия или отсутствия ресурсов, от внешнего воздействия со стороны соседей по планете, поскольку именно эти факторы определяют, как устроены и как работают аппараты управления.

Прежде чем переходить к истории русских систем власти, посмотрим на особенности России, без учёта которых многое остаётся непонятным.

Московское княжество, первичное ядро нашей государственности, в XV веке располагалась в самом глухом углу тогдашнего мира. Его реки не вели ни в какие цивилизованные места. Оно не имело доступа ни к одному морю, кроме Белого. И при этом было открыто для нашествий: с севера шведы, с запада поляки, с востока и юга казанцы, крымчаки и турки. Нашествия с разных сторон систематически сжигали на своём пути всё, в том числе столицу. Отвечая на эти нашествия, Москва присоединяла старинные русские земли, вбирала другие народы с их землями, переводя тем самым внешние угрозы во внутренние проблемы, добиваясь устойчивости и безопасности.

С 1380 по 1917 год, то есть за 537 лет Россия провела в войнах 334 года. Из них 134 года пришлось противостоять союзам и коалициям, то есть одновременно биться с несколькими врагами: одну войну вели сразу против девяти врагов, две против пяти, двадцать пять – против трех и тридцать семь войн против двух.

Так удивительно ли, что в XVII веке, ещё до имперского периода, наша страна при среднем населении в пять миллионов человек была вынуждена держать в мирное время армию в двести тысяч бойцов, то есть около 4 % всего населения?