Владимир Чакин - 99 книжных вивисекций. Рецензии с перцем и кровью

Автор дает четкие характеристики исторических эпох 60-х, 70-х, 80-х годов позапрошлого века. Наступление нигилизма, убийство Александра II, приход реакции при Александре III. И всем этим извивам общественной жизни с одной стороны Лесков пытается следовать, с другой – его бунтарский характер восстает против окружающей общей усредненной массы мнений, и он часто публикует произведения в пику тенденциям общественной мысли. Многие его не любили, в том числе за вздорный характер, последнее десятилетие он стоял особняком как в литературной жизни, так и был одинок в личной.

Но это ладно, его, как говорится, планида. Но насколько велик, самостоятелен Лесков в русской литературе? Сомнения остались, автор не до конца убедил. Конечно, без прочтения какого-либо из его значительных по объему романов, малоизвестных широкому читателю, таких как "Некуда", "Соборяне", "На ножах", "Захудалый род", сложно рассуждать на эту тему. Насколько его языковые выкрутасы оправданны, насколько вычурность языка подкреплена глубиной, значительностью содержания его художественных текстов? Пока остается не очень ясным.

Продолжение давнего романа "Метель", дополненное и расширенное описание той загадочной апокалиптической вселенной, будущей России. Ярко, красочно, забавно, похабная ирония, юмор ниже пояса – все присутствует, но это уже визитная карточка творчества Сорокина, никуда не деться. Мелькнула мысль, а что если убрать из романа похабный нарратив, многое ли изменится по сути? Уверен, немного потеряют тексты Сорокина от подобной экзекуции. Конечно, 18+ останется, полностью все под ноль вычистить не удастся, но это и не требуется. Лишь смакование убрать и не затягивать описание щекотливых моментов. Ведь Татьяна Толстая в "Кыси" обошлась без, и все получилось не хуже. В остальном фантазия автора бесподобна, оригинальна, неожиданна.

Альтернативная история российского прошлого, новый нэп, объявленный Берия после смерти Сталина, другие живые разумные сущности, большие, маленькие и прочие жили всегда, а потом появились новые живые искусственные продукты генной инженерии, такие как черныши и прочие твари. Разнообразный сказочный мир, однако все та же в основе своей человеческая цивилизация, но расширенная, дополненная и идущая своим историческим путем. Вероятно, автор пытается утрировать и экстраполировать на будущее некие зародыши процессов, происходящих сегодня, то есть выступает в роли прорицателя.

Поначалу показалось, что "Метель" ярче, сочнее, живее что ли. В первом романе отчетливее ощущалось дыхание той сказочной жизни, написано вдохновеннее, если можно так выразиться. Фабула "Гарина" это путешествие доктора Гарина в алтайских краях после атомного взрыва, разрушившего санаторий, где он работал. Казахи начали войну с Алтайской республикой. Встречи на дальнем пути с разными чудиками и конечно трагическое расставание с любовью. Осталась ли она жива? Несчастье за несчастьем, побег от чернышей, чудесное спасение с помощью Белого Ворона и наконец неожиданная встреча с любимой далеком японском Хабаровске. Оба персонажа теперь с титановыми ногами, хотя у Марины, в отличие от доктора, титановые лишь одна нога и одна рука, но плюс Марина еще и психическая, и Гарин будет ее лечить до конца дней по своему профилю. Оптимистический конец, хэппи энд по-Сорокински.

Парадоксальное произведение: юношеская утопия на документальном материале советской истории трагических тридцатых годов. Романтика научно-технического подвига эпохи зарождения воздухоплавания. Выше, дальше, сильнее – лозунги тех легендарных лет. Молодой советский строй рвет горизонты. Все возможно, все по плечу человечеству, стоит только поставить великую цель и стремится к ней всеми силами души и тела. Для достижения цели все средства хороши. Шарашка удобна для работы, не отвлекают побочные обстоятельства, свобода вовсе и не нужна, если ее разбазаривать понапрасну. Все выше и выше в стратосферу аэростаты и самолеты. Все дальше авиаперелеты, теперь и через Северный полюс в Америку. Авиаторы – боги, они главные ньюсмейкеры тех дней. Самолеты еще пока летающий металлолом, а на них – за десять тысяч километров без посадки. Зачем такой запредельный риск, никто не сможет ответить. Так надо, такова атмосфера тех дней. В тридцатые один за другим гибнут лучшие летчики, которых на рекорды сподвигал самолично товарищ Сталин. Все естественно выглядит, а между тем это ведь картина вселенского абсурда. Ради нелепой цели первыми в мире перемахнуть через Северный полюс или достичь высоты в двенадцать тысяч метров люди идут на запредельный риск. Никто их не заставляет, такова волна, за гребень которой они цепляются, ведь такова тогдашняя жизнь. Конечно, политическая цель волны доказать загнивающему Западу, что ему далеко до нас, он устарел, отжил свое. И кажется ведь, что получается, что еще чуть-чуть поднажать, и мы навсегда впереди планеты всей.

В расцвеченном всеобщим энтузиазмом полотне романа присутствует магический реализм, дыхание мистики, как же без этого. Одно бесследное исчезновение в межпространстве запредельных высот самолета вместе с экипажем чего стоит. Серьезно рассматривается возможность оживления умершего человека, левитации, невидимости… Все это не абы как, а с научной точки зрения. Пусть не официальная наука, а на кухнях, полуподпольная, но есть великие умы и в этих метафизических областях. Они рассеяны по городам и весям российской глубинки.

Давно была интересна психология тридцатых не только в антураже массовых репрессий, а обычная, каждодневная. Да и сами факты достижений и катастроф тех лет не слишком известны. Нелепая гибель самолета-гиганта "Максим Горький", эпопея дрейфующего ледокола "Седов", падение аэростатов "СССР", много чего еще. Автор взял на себя труд обобщить документальный материал и подать его в романтическом ключе. Именно в таком розовом свете мы, мальчишки шестидесятых воспринимали начало космической эры, первые полеты космонавтов. Собственно, космическая эра шестидесятых явилась продолжением эры покорения стратосферы в тридцатых годах.

Роман написан исключительно ясным языком и насыщен интереснейшими фактами, что понятно, ведь автор является прекрасным лектором и обладает большой литературной и не только эрудицией. Интересно было следить за техникой письма человека с подобными знаниями и опытом литературно-просветительской деятельности. Исключительно интересное и полезное чтение.

Третий роман Яхиной. Предыдущие два, особенно первый, раскручены до невозможности. Поэтому ожидания на третий получились завышенными. Добросовестная, тщательная подготовительная работа писателя с архивами и специальной литературой по теме беспризорничества в двадцатые годы. Голод и смерть описаны со смаком. Персонажи прописаны тщательно, кинематографично, хоть сейчас пиши сценарий по готовому материалу и ставь сериал. Четкое деление на эпизоды, это с одной стороны, с другой – художественных описаний море. Это позволяет создавать образность картины, набирает объем книги, но останавливает действие. Должна быть золотая середина. По мне так лучше минимум описаний, но это, как говорится, на любителя. Это даже создает писательский комплекс неполноценности, ведь понимаешь, что сам никогда не сможешь родить несколько страниц об одном и том же, например, о том, как главный герой шатается по пустыне в поисках железнодорожного пути, пока его не арестовали басмачи.