Евгений Стригин - Человек, похожий на генерального прокурора, или Любви все возрасты покорны

Особое положение было у прокуратуры, глава которой назначался и снимался Советом Федерации, т.е. имел некоторую самостоятельность по сравнению с силовиками. Мало того, прокуратура вела надзор за соблюдением законности в всех правоохранительных органах.

Но ещё более Скуратов почувствовал, что ветер подул в другую сторону и что дни Ельцина сочтены. И, наиболее вероятно, что президентский пост достанется Примакову или Лужкову, которые могут либо сменить генпрокурора, либо оставить прежнего, а может быть и ещё возвысить его. Такая вот дилемма стояла перед Юрием Ильичем. Нужно было выбирать кому служить. Многие ориентировались на смену президента и дрейфовали от Ельцина.

Особенно важным в связи с вышесказанным было, какую позицию займёт прокуратура. «С конца 1998 г. в политической жизни России возник и стал усиливаться „феномен Скуратова“. [432]Прокуратура, поставленная Конституцией в особые условия некоторой независимости от президента, стала гораздо более активной. Она же в полной мере могла использовать свои надзорные функции по отношению к иным правоохранительным ведомствам.

Отдавая вторую по важности должность в стране (премьер-министра) человеку (Примакову ), которому он не вполне доверял, Борис Николаевич, конечно, некоторым образом рисковал. А потерять власть он не хотел. И поэтому выстроил надёжную систему сдержек и противовесов.

Наиболее важную роль в ней играли министр внутренних дел (Степашин ) и директор ФСБ (Путин ), оба вознесённые первым российским президентом из грязи в князи.

Отвлечёмся немного в сторону. Юрий Скуратов напишет: «…До меня доходили слухи, что на руководящие должности, особенно в силовые структуры, — сейчас берут только людей, на которых есть компромат, чистых же не берут совсем…Чтобы силовики эти потом не поднимали головы. Слухи об этом у меня всегда вызывали неверящую улыбку: не может этого быть! Оказывается, может». [433]

Наверное, все же Юрий Ильич преувеличивал. Вовсе не обязательно подбирать людей с уже имеющимся компроматом. Дело в том, что в ельцинской России была такая обстановка, при которой только дураки не совершали проступки и преступления. Безнаказанность и вседозволенность обеспечивали достаток и успех. Войдя на высокую должность, чиновник уже был практически обречён на совершение неблаговидных дел, а найти их было не трудно, ибо их особо и не скрывали. Однако, это к слову, а мы вернёмся к основной нити разговора.

«…При вступлении на должность директора ФСБ России, представители прессы задали Путину каверзный вопрос:

— А какие у вас личные отношения с силовиками?

…Нисколько не смутившись, Путин с достоинством генералиссимуса ответил:

…С Юрием Скуратовым хорошие деловые отношения». [434]

Позже генеральный прокурор Скуратов в своей книге неоднократно будет указывать на то, что Путин делал все чтобы Юрий Ильич был освобождён от своей должности. Правда, сделал он это больше под влиянием президента, чем по собственной инициативе.

Очень разными оказались эти два важных должностных лица. Один стал дрейфовать к новому начальству, другой поступил прямо противоположно, т.е. остался верен старому хозяину.

Ранее назначенный при Кириенко директор ФСБ Владимир Путин не спешил менять старого хозяина (Ельцина ) и перебегать к, казалось бы, более перспективным. Владимир Владимирович вообще не оказался способным на быструю реакцию, он был более медленный политик и не смог переориентироваться. Это и привело его к последующему возвышению. Поспешишь, людей насмешишь, — так говорит русская пословица. Но пока…

«Для Примако в а, — писал Ельцин, — фамилия „Путин“ — мощнейший раздражитель. Реакция Евгения Максимовича может быть тяжёлой. Возможно, будет полное отторжение и даже, это я тоже не могу исключать, ответная атака со стороны Примакова». [435]

Тем временем, как мы уже говорили, премьер-министра Примакова стал медленно, но верно набирать политический вес. Примаков стал выправлять экономическое положение в стране, стал набирать популярность и стал медленно и не особенно заметно чистить авгиевы конюшни российской коррупции.

Но вот проблема — в этих конюшнях свой след оставили многие близкие к президенту люди. Примаков не акцентировал на этом внимания. Президента он обходил стороной, но и люди, к которым приближался каток примаковского возмездия за разграбление страны, были тоже не лыком шиты. Тем более, что они сделали все возможное, чтобы в тянуть в свою деятельность членов «Семьи».

Даже, без привязки к действительным родственникам первого российского президента, связь этих лиц с президентом была слишком хорошо известна. Было ясно, что это уже самая настоящая косвенная угроза самому президенту. Роняло его авторитет и создавало возможность для получения ещё более компрометирующей информации на самых близких к нему людей. Это было уже серьёзно.

Наиболее яркой фигурой этого плана был. Борис Березовский. «…Для Березовского в При м акове таилась угроза. Ельцин и его окружение вследствие финансового кризиса утратили свои позиции. С назначением Примакова политическая власть перешла к премьер-министру и Думе. Дума и правительство Примакова во многом состояло из коммунистов и патриотически настроенных либералов, тем и другим „капитализм для узкого круга“ был чужд. Ходили разговоры о том, что Ельцин досиживает свой срок чисто символически, а реальная власть находится у Примакова и его министров. Поговаривали и о другом: над наиболее прожорливыми бизнесменами свершится праведный суд». [436]

Тем временем обстановка все накалялась. Чувствовалось приближение грозы. «Осенью 1998 года на нескольких интернетовских сайтах записи появились перехваченных телефонных разговоров между высокопоставлеными правительственными чиновниками. В частности, многократные разговоры между Березовским и Татьяной Дьяченко. Хотя странички через несколько дней были удалены, да и сами тексты почти не содержали никакой порочащей информации, Генпрокуратура России заподозрила в прослушивании „Атолл“, а появление в Интернете было предупреждением Дьяченко в другим из окружения Ельцина: грязное бельё можно проветрить очень быстро.

Перехваченные телефонные разговоры сыграли на руку правительству Примакова. Оно решило принять меры против Березовского». [437]

Повод был найден. Крови Березовского жаждали многие влиятельные силы, включая конкурентов олигархов. «В феврале 1999 года Березовский каждый день ожидал ареста, и Путину волей-неволей пришлось взять на себя роль его защитника. В условиях, когда наиболее печально известный из всех российских финансово-промышленных и медиа-магнатов оказался фактически в полной изоляции, поскольку все мало-мальски заметные в мире политики и бизнеса люди предпочитали держаться от него подальше, директор ФСБ неожиданно появился на дне рождения его жены Елены. Не исключено, что Юмашев уговорил Путина совершить этот демонстративный поступок. Тем самым Путин как бы намекнул своему формальному шефу Примакову, что не оставит Ельцина в беде». [438]