Сергей Захаров - Погружение в Театр-музей Дали. Книга-экскурсия, или Практическое пособие по выживанию

Сесиль Элюар с Гала и Полем Элуаром

Каждый раз, без исключения, туристы просят меня рассказать о дочери – я имею в виду не дочь Сальвдора Дали, который, как известно, детьми отягощен не был, а дочь Гала. Все-таки до того, как сделаться спутницей жизни и музой каталонского художника, Гала более десяти лет прожила в замужестве с Полем Элюаром (наст. имя – Эжен Грендель), и, как известно, в браке этом родила своего единственного ребенка: дочь по имени Сесиль.

Все, что окружало эту удивительную женщину, уроженку Казани Елену Дьяконову, более известную, как Гала, вызывало и продолжает вызывать повышенный интерес у наших туристов, и Сесиль, ее родная дочь – не исключение. Однако насколько публичными персонами были Сальвадор Дали, Гала или Поль Элюар, отец Сесиль – настолько сама она всю свою жизнь всячески сторонилась известности.

Сесиль Элюар фактически не давала интервью, упоминания о ней в литературе очень немногочисленны, скупы по объему и редки. Да, пока были живы ее отец и мать, она изредка и вскользь, лишь вынужденно и очень отраженно, как далекая тень своих знаменитых родителей, возникала на общественном небосклоне, но после смерти Гала летом 1982-го года канула во тьму неизвестности окончательно.

Не сомневаюсь, в последние лет двадцать или двадцать пять все, или почти все, были абсолютно убеждены, что Сесиль Элюар тихо и мирно скончалась и давно пребывает в ином, лучшем из миров – однако на самом деле это совсем не соответствовало истине. «Пациент был скорее жив, чем мертв.» Рожденная в далеком 1918-ом, дочь Поля и Гала прожила, оказывается, очень долгую, длиною без малого в целый век, жизнь и умерла совсем недавно, 10 августа 2016 г., в Париже.

Этой статьей мы постараемся хоть немного нарушить информационный вакуум, окружавший и продолжающий окружать эту женщину – Сесиль Элюар. Итак, «дитя сюрреализма» – прозвище, данное ей, как нельзя более точно отражает атмосферу, в которой прошли детские годы Сесиль. Да, от самого рождения ее окружали выдающие художники, фотографы, писатели и поэты, чьи имена золотыми буквами будут вписаны в историю авангардного искусства 20-го столетия – что, впрочем, в силу возраста она вряд ли могла оценить по достоинству.

«Отец повсюду брал меня с собою и обожал показывать своим друзьям – что мне не очень-то нравилось. Все они казались мне слишком старыми, утомительными и скучными. Все, за исключением Пикассо. Тот водил меня на боксерские матчи, и, кроме того, я была единственной, кому разрешилось приходить к нему в мастерскую на улице Грандс Августинс в Париже – без приглашения и когда мне вздумается».

«Скучные» друзья Поля Элюара – Луис Буньюэль, Ман Рэй, Макс Эрнст, Марсель Дюшан, Луи Арагон, Рене Магритт, то есть люди, которые во многом определили развитие всего авангардного искусства 20-го века – малышку Сесиль действительно обожали. Да и как могло быть иначе?

Так сложилось, она была первым ребенком, родившимся в этом славном сюрреалистическом братстве, с поистине революционным жаром ниспровергавшем все буржуазные ценности, в том числе и классический институт семьи – однако бессильном, к счастью, вытравить из своих адептов обычные человеческие чувства: такие, например, как любовь к детям.

Ман Рэй без конца фотографировал ее, Макс Эрнст и Пикассо с тем же увлечением рисовали Сесиль – более «звездное» детство, кажется, трудно себе и представить! Впрочем, сама Сесиль относилась к этому совершенно спокойно – так уж получилось, да и выбора ей, в конце концов, никто не предоставил.

«Звездной» болезнью ни тогда, ни после Сесиль, к чести ее, совершенно не страдала. «Моя жизнь? Моя жизнь была самой что ни есть обычной. Вот только окружение обычным назвать было нельзя, уж точно,» – любила уже в преклонные годы повторять она. Гораздо больше уже в детские годы Сесиль беспокоило то, чему впоследствии суждено было превратиться в главную трагедию ее жизни – полное отсутствие материнской любви.

Элюар и Гала познакомились в санатории в швейцарском местечке Клавадель, близ Давоса, где проходили курс лечения от туберкулеза. Им было «тридцать пять на двоих», как метко выразился в свое время Борис Гребенщиков, и оба влюбились друг в друга без памяти. Да и что может быть прекраснее первой любви? Как сказано в одном романе о Барселоне:

«…Эта самая „первая“ – до бессонницы и удушья; до внутренних бессильных слез от неумения прокричать о ней так, чтобы тебя услышала та, единственная и одна; до ежесекундной, ноющей сладко боли; до безумных и бесконечных качелей над пропастью: от полного неверия к робкой надежде и обратно – словом, самая обычная первая любовь сразила, словно слепо павший из космоса метеорит, маленького Пуйджа в четырнадцать лет…» – но вернемся к Гала и Полю.

Чувства эти сохранились и после того, когда курс лечения завершился, и влюбленным пришлось расстаться: Поль Элюар вернулся в Париж, Гала – в Москву. Расстояние не охладило накал чувств, а разразившаяся вскоре Первая Мировая Война только, кажется, ускорила решение к которому неизбежно шли оба: в этой жизни им суждено быть вместе. Так Гала, проехав на поездах половину континента, оказалась в Париже – призванный на военную службу Элюар не смог даже встретить ее, да и семья его поначалу приняла «эту непонятную россиянку» холодно.

В феврале 1917-го они поженились, и беременная к тому времени Гала отправилась в Нормандию, где у родителей Элюара имелся дом – подальше от подвергавшегося регулярным бомбардировкам Парижа. Именно там, 10 мая 1918-го г., и появилась на свет крошка Сесиль Элюар.

Часть, в которой служил ее отец, была расквартирована тогда в Леоне, и горячо ждавший рождения своего ребенка Поль не смог, к своему величайшему сожалению, присутствовать при ее рождении. Однако, узнав, что роды прошли успешно, он был на седьмом небе от счастья – он страстно хотел этого ребенка, и впоследствии отца и дочь связывали самые сильные чувства.

Чего, кстати, совершенно не скажешь о маме – Гала. Очевидно, роль матери не совсем входила в ее планы – вот почему на немногочисленных фотографиях той поры Гала выглядит скорее озадаченной, удивленной и недовольной, чем счастливой.

Вскоре выяснилось, что материнский инстинкт вовсе не фигурирует в числе достоинств Гала, которая проявляла к Сесиль удивительное равнодушие. Несомненно, она видела в дочери прямую угрозу тому свободному и богемному образу жизни, который был принят в творческой среде и к которому она быстро и охотно привыкла.