Симеон Гарфинкель - Все под контролем: Кто и как следит за тобой

В США не существует единого хранилища информации о рождении и смерти в масштабе страны. Города, округа и штаты ведут свои собственные архивы. Иногда информация теряется: больница может сгореть вместе с архивами, компьютерные файлы – уничтожиться. Иногда дублирование информации осуществляется, иногда нет. Некоторые архивные системы очень устарели. Отсутствие централизации информации может быть использовано знающими людьми. После присвоения личности умершего в детстве человека описанным выше способом очень сложно доказать подлог. Практически единственный случай, когда это возможно, – ситуация, когда человек ранее подвергался снятию отпечатков пальцев при аресте и эта информация хранится в базе данных, например в картотеке отпечатков пальцев полицейского управления. Но даже с помощью этой базы данных невозможно доказать, что новая личность поддельная. Все, что может быть с помощью нее доказано, – это лишь факт, что обладатель данного тела использовал когда-то другое имя.

Преступники не единственная категория, нуждающаяся в новых именах, это нужно и правительству. Создание новых личностей необходимо для внедряемых в криминальную среду полицейских, шпионов, перебежчиков и участников федеральной программы защиты свидетелей. Существование спроса со стороны правительства гарантирует, что строгая система биометрической идентификации никогда не будет создана ни в США, ни в других странах: всегда должна оставаться лазейка для внесения в поддерживаемую правительством базу данных ложной информации или изменения правильной информации по политическим мотивам.

Некоторые системы биометрической идентификации обладают еще одним недостатком: при желании их можно обмануть. В 1930-е годы некоторые гангстеры хирургически изменяли свои отпечатки пальцев путем пересадки кожи с других участков тела. Сегодня отпечатки пальцев и сетчатки глаза также могут быть удалены как по желанию человека, так и без него. Чем больше общество полагается на биометрию, тем больше риск опасности травмирования.

Вместо того чтобы полагаться на биометрию для решения социальной проблемы телесной идентификации, мы могли бы предложить социальный путь ее решения. Одним из вариантов могло бы быть ужесточение наказания за «подделку личности» при относительно слабой системе биометрической идентификации. Далее мы должны законодательно установить, что при этом ущерб наносится не только банку или учреждению, которое было непосредственно обмануто, но и человеку, чье имя при этом использовалось.

В ближайшем будущем биометрия станет неотъемлемой частью всех аспектов нашей жизни. Но, вследствие описанных выше недостатков и проблемы ущемления гражданских свобод, наша цивилизация вряд ли когда-нибудь создаст общество, тотально отслеживающее каждого при помощи биометрии. Вместо отслеживания каждого отдельного человека наша цивилизация все больше склоняется к более простому варианту – отслеживанию событий. Этому аспекту посвящена следующая глава.

В юношеские годы я начинал вести дневник. Каждый вечер, перед тем как отправиться спать, я брал ручку и подробно записывал события прошедшего дня. Как раз в это время я начал встречаться с девушками, и вскоре страницы моего блокнота были заполнены моими романтическими историями: я писал, кто мне нравился, а кто нет, с кем я встретился в школе, с кем говорил по телефону. И конечно, я записывал подробности самих свиданий: с кем мы были, куда ходили, что ели и что делали.

Приблизительно через месяц у меня получилась довольно внушительная летопись моих отроческих подвигов. Но со временем записи в дневнике становились все короче и короче, требовалось слишком много усилий, чтобы описывать все подробно. В конечном счете мой проект зачах под весом своих собственных данных.

В современном мире вести подобный дневник гораздо легче. Каждый раз, когда я покупаю что-нибудь по кредитной карте, я получаю маленький желтый слип, [p14]который напомнит мне точное время и место покупки. Еще более детальный отчет о покупках я получаю в ближайшем супермаркете: там указывается название и количество всего, что я приобрел по своей карте. В моей карточке часто летающего пассажира указан каждый город, в который я совершал полет в течение последнего года. Если вдруг я случайно выброшу карточку, то с информацией ничего не произойдет – вся она аккуратно хранится в многочисленных банках данных.

Даже информация о моих телефонных звонках тщательно записывается, распечатывается и предоставляется мне в конце каждого месяца. Помню, когда я еще учился в колледже, моя подружка решила порвать со мной во время междугородного разговора. Мы говорили 20 минут, а затем она повесила трубку. Я звонил ей снова и снова, но каждый раз натыкался на автоответчик. Через несколько недель мне пришел счет с распечаткой звонков: один разговор длительностью 20 минут, а за ним через короткие промежутки еще пять звонков по 15 секунд.

Но самое большое количество информации о моей жизни хранит жесткий диск моего компьютера: архив электронных писем начиная с младших курсов колледжа. Он занимает более 600 мегабайт, что составляет примерно 315 тысяч страниц текста, напечатанного через два интервала, или по 40 страниц каждый день начиная с 3 сентября 1983 года, когда я получил свой первый электронный почтовый ящик в MIT.

«Сохраняй все свои старые электронные письма, – сказал мне мой друг Гарольд перед самым выпуском. – Когда в будущем историки захотят написать о 80-х годах XX века, мы будем одними из тех, кто попадет в историю». И он был прав: с помощью поиска по ключевым словам и современных систем обработки текстов какому-нибудь историку в будущем будет достаточно просто воссоздать очень точную картину моей жизни начиная со студенческих лет путем анализа оставленных мною электронных записей.

Но этот архив фактов и впечатлений – обоюдоострый клинок. Кроме моего собственного дневника, я оставил великое множество «информационных теней» [data shadow], которые могут поведать секреты моей повседневной жизни любому, кто сможет эти тени прочитать.

Термин «информационная тень» предложил в 1960-е годы Алан Уэстин. Профессор Колумбийского университета в Нью-Йорке, Уэстин предупреждал, что записи о кредитах, банковские и страховые записи, а также другая информация, наполняющая электронную инфраструктуру Америки, могут быть легко скомбинированы для создания подробнейших электронных досье. Эта зловещая метафора удивительно точна: очень малое количество людей обращают внимание на то, куда падает их тень, и очень немногие в будущем смогут контролировать свои электронные досье, предполагал Уэстин.