Владислав Швед - ТАЙНА КАТЫНИ

Нет сомнений, что В. Кулеша понимает, насколько важна точность, даже в мелочах, при рассмотрении любых аспектов Катынского дела. Тем не менее обывательское желание еще раз подчеркнуть бесчеловечную сущность тирана толкнула его на явную фальсификацию исторического события.

Следует заметить, что Сталин в проект решения Политбюро внес лишь одну поправку - зачеркнул фамилию «Берия» и написал «Кобулов». Вышеупомянутая спорная фраза о «Рассмотрении дел…» слово в слово, без всяких изменений, вошла в решение Политбюро из известной записки наркома НКВД Л. Берии. Поэтому Сталину не было необходимости ее дописывать.

Сама фраза в записке Берии и решении Политбюро была сформулирована несколько иначе, поэтому ее смысл тоже был иной: «Дела о находящихся в лагерях для военнопленных…, а также дела об арестованных… рассмотреть в особом порядке… Рассмотрение дел провести без вызова арестованных и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствии и обвинительного заключения» .

Эта формулировка достаточно определенно говорила о наличии в делах арестованных поляков и обвинительного заключения, и постановления об окончании следствии. Известно также, что следователи НКВД более полугода интенсивно готовили следственные дела на всех пленных поляков из Осташковского лагеря «для доклада на Особом совещании НКВД СССР» и на часть пленных из Козельского и Старобельского лагерей для направления их в военные трибуналы.

Дело дошло до того, что 31 декабря 1939 г. (в новогоднюю ночь!) Берия поручил начальнику Управления по делам военнопленных П. К. Сопруненко вместе с группой следователей НКВД СССР немедленно выехать в Осташковский лагерь для «перестройки работы следственной группы с таким расчетом, чтобы в течение января месяца закончить оформление следственных дел на всех заключенных полицейских» (Катынь. Пленники. С. 275).

Документы, подтверждающие факт проведения следствия по делам польских военнопленных в лагерях и арестованных в тюрьмах, присутствуют в сборниках катынских документов, опубликованных на польском языке. Однако профессор В. Кулеша или не удостоил вниманием эти документы, или поступил так же, как его коллега З. Карпус при написании предисловия к сборнику документов «Красноармейцы в польском плену в 1919-1922 гг. », т.е. стал на путь фактического подлога.

Невероятными подробностями «украшают» весьма уважаемые в Польше люди факт передачи в 1992 г. представителем российского президента главным архивистом Р. Пихоей катынских документов польскому президенту Л. Валенсе. Известный польский знаток Катыни, председатель (в настоящее время бывший) Института национальной памяти профессор Леон Керес, в интервью журналу «Новая Польша» заявил: «О том, что катынское преступление совершили Советы, впервые официально сказал Горбачев в 1990 г., а два года спустя Ельцин привез в Варшаву относившиеся к Катыни документы с предложением Берии расстрелять военнопленных - офицеров польской армии, а также гражданских лиц» (Новая Польша. № 3/2005).

Ему вторит еще один профессор, главный редактор журнала «Новая Польша» Ежи Помяновский, который также утверждает, что исторические документы в 1992 г. Леху Валенсе вручил Борис Ельцин (Новая Польша. № 5/2005). Здесь также проявилась характерная польская особенность - придать максимальную значимость историческому, событию, даже ценой банальной лжи.

Польские профессора от истории также весьма своеобразно читают исторические документы. Так, профессор истории Чеслав Мадайчик в статье «Катынь» утверждает, что «2 ноября 1940 г. Берия направил Сталину письмо, в котором предложил сформировать польскую дивизию под командованием подполковника 3. Берлинга» (Сборник «Другая война. 1939-1945»).

Утверждение, что инициатором формирования польской военной дивизии был Берия, является домыслом Ч. Мадайчика. Чтобы убедиться в этом, достаточно внимательно прочитать начало письма Берии Сталину, где четко сказано: «Во исполнении Ваших указаний о военнопленных поляках и чехах нами проделано следующее…» . Абсолютно ясно, что идея о создании польской воинской части принадлежала Сталину.

Вышеперечисленные ошибки носят вроде бы не принципиальный характер, но… Становится ясно, что подобный подход существенно усложняет общение и дискуссии с польскими историками и публицистами. Сложно спорить с людьми, которые при виде трех пальцев могут заявить, что этих пальцев два.

Знакомясь с оценками и высказываниями многих польских публицистов и деятелей культуры, поражаешься их легковерности в оценке исторических событий. Создается впечатление, что они готовы поверить в любую невероятную историю, лишь бы она подтверждала «кровожадность и жестокость» советского руководства.

К сожалению, этой участи не избежал и выдающийся польский кинорежиссер Анджей Вайда, снявший в 2006-2007 гг. художественный фильм о Катыни. В своей книге «Кино и все остальное» он пишет: «Уже многие годы я слышу внутренний голос: сделай фильм о Катыни. И в самом деле это мой долг. Капитан Якуб Вайда лежит в одной из массовых могил в Катыни или Медном» (Вайда. Кино и все остальное. С. 28)

О значении фильма А. Вайды «Post Mortem. Катынская повесть»(рабочее название) для Польши говорит тот факт, что в 2006 г. на его завершение польское правительство выделило 6 миллионов злотых. Это самая большая сумма, которую польское государство в последние годы выделяло кинематографистам.

А. Вайда, известный стремлением следовать в своих фильмах исторической правде, в катынской теме проявил удивительную доверчивость. О том, какие откровения на тему Катыни готовит великий польский режиссер, ясно из его вышеупомянутой книги. А. Вайда полагает, что он «полную правду о советской дезинформации на эту тему узнал лишь из изданного в Лондоне тома «Катынское преступление в свете документов» и из книги Станислава Свяневича» (Вайда. Кино и все остальное. С. 29).

В то же время известно, что количество только фундаментальных трудов по Катыни приближается к сотне. А Вайде хватило для установления «полной правды» всего двух брошюр?! Более того, А. Вайда подлинным «откровением» о трагедии Катыни до сих пор считает грубую дезинформацию, полученную им в 1989 г. от неизвестного (!) сотрудника польского посольства в Москве. Вайда описывает эту ситуацию следующим образом. Когда после беседы с послом он шел по коридору, один из сотрудников посольства пригласил его в кабинет и рассказал, как в «действительности» выглядела «экзекуция в Катынском лесу» .

По словам сотрудника посольства, так и оставшегося для Вайды «анонимным», расстреливали следующим образом: «Один из участков Катынского леса был перегорожен забором высотой более двух метров. Забор сбили из досок, плотно подогнанных одна к другой, так что с внешней стороны нельзя было видеть, что делается внутри. Офицеров ставили спиной к забору… Позади них, за забором, в абсолютном молчании стояла расстрельная команда… Вдоль забора была прилажена длинная лавка. По условленному сигналу вся рота одновременно становилась на лавку, каждый из палачей брал на прицел только одну жертву, и выстрел в голову произ- водился ровно под тем углом, каким впоследствии вычертили его члены комиссии Красного Креста, производившие первую эксгумацию тел в Катыни» (Вайда. Кино и все остальное. С. 30).