Владислав Швед - ТАЙНА КАТЫНИ

Накануне войны он заявил: "Я освобождаю людей от отягощающих ограничений разума, от грязных и унижающих самоотравлений химерами, именуемыми совестью и нравственностью, и от требований свободы и личной независимости, которыми могут пользоваться лишь немногие" (Раушнинг Г., по книге Раткина С).

По Гитлеру достойно жить имели право лишь немцы и некоторые представители других наций с явно выраженными арийскими признаками. Поляки к этим представителям не относились, что неоднократно подчеркивал германский фюрер.

В этом плане "откровения" польского профессора можно было бы воспринять как бред, давно опровергнутый реальной политикой главарей нацистской Германии в отношении своих союзников и покоренных народов. Абсолютно ясно, что патологическая русофобия заставляет польского профессора идти на прямую фальсификацию исторического контекста событий Второй мировой войны.

Следует отметить, что польские историки и политики, оценивая ситуацию накануне войны, постоянно подчеркивают "однотипность" нацистского и коммунистического режимов. Отсюда делается глубокомысленный вывод о "родственности" этих режимов, их неизбежном сотрудничестве, реализованном при подписании пакта Риббентропа-Молотова.

Подобные рассуждения наивны и свидетельствуют о политической безграмотности. Утверждать об однотипности гитлеровского и сталинского режимов можно лишь в случае недостаточно глубокого знания сути нацизма и коммунизма. Считать Сталина и Гитлера "сводными братьями" лишь на том основании, что они оба диктаторы, а методы насилия, используемые ими, оказались схожими, некорректно. Если взять такой подход за основу, то не будет разницы между нацистскими врачами, проводившими вивесекцию (т.е. хирургические опыты без наркоза) на живых людях, и хирургом Пироговым, вынужденным для спасения жизни ампутировать раненым конечности также без анестезии, т.к. ее в то время не было. Суть представляемых Гитлером и Сталиным режимов кардинально отличалась, так как они преследовали принципиально разные цели.

Коммунисты никогда не скрывали, что их конечная цель - мировая социалистическая революция, сущность которой была изложена Марксом и Энгельсом в "Манифесте Коммунистической партии". Это создание "ассоциации, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех" (Маркс и Энгельс. Т. 1. С. 127). Коммунисты хотели осчастливить не одну нацию за счет других, а "освободить от власти капитала" весь мир. Другое дело, что методы достижения этой цели оказались похожими с нацистскими. Однако следует напомнить, что и церковь гуманистические идеи Христа внедряла аналогичными методами. Не случайно сказано: "Благими намерениями вымощена дорога в ад".

По поводу схожести нацистского и коммунистического режимов известный русский философ - эмигрант, антикоммунист И. Ильин в 1939 г. высказался так: "… Главное не абстрактная "схожесть друг с другом", а взаимная непримиримость убеждений, конкуренция планов завоевания мира и в особенности притязания Германии на так называемое восточное пространство", т. е. на территорию России…" (Ильин. Публицистика, с. 7).

Рассуждения проф. П. Вечоркевич о союзе Польши с нацистской Германией можно воспринять как попытку реабилитации нацистской идеологии. Что особенного, если бы Польша стала союзницей нацистов и помогла им установить "новый мировой порядок"?

В этой связи возникает вопрос: возможно, не случайно на территории Польши нацисты построили столько "лагерей смерти"? Ведь Польша первая в Европе начала строить такие лагеря для инакомыслящих и военнопленных. Этот опыт, вероятно, показался нацистам заслуживающим внимания. но судьба поляков была предопределена. Местом существования тех, кто избежал бы крематория, могли быть только задворки Третьего рейха на положении рабов. Это хорошо известно всем, за исключением проф. П. Вечоркевича.

Учитывая вышесказанное, вступать с ним в дискуссию по поводу возможного равноправного союза поляков с нацистами было бы просто несерьезно, если бы не одно обстоятельство.

Дело в том, что "исторические откровения" профессора Вечоркевича опубликованы на страницах, как уже говорилось, официального польского издания. Налицо явная дезинформация польского общества, которое осуществляется с благословения органов власти. Видимо, польское руководство устраивает ситуация, когда Россия постоянно предстает перед рядовым поляком неким монстром, все действия которого направлены на унижение и порабощение "свободолюбивой Польши". Подобная позиция имеет в Польше давнюю историю.

Настрой предвоенной польской элиты в отношении к России, наиболее точно характеризовали слова польского полковника С. Любодзецкого, прокурора Верховного суда, попавшего в советский плен в 1939 г.: "Ненависть к Советам, к большевикам, ненависть - признаемся честно - к москалям в целом была столь велика, что порождала чисто эмоциональное желание отправиться куда угодно, хоть из огня в полымя - на захваченные немцами земли" (Любодзецкий. В Козельске).

Сегодня этот мотив вновь звучит у проф. Вечоркевича. не вызывает сомнений, что союз Польши и нацисткой Германии, по Вечоркевичу, был бы оправдан, если бы были уничтожены СССР и Россия. Но такими же оправданиями тешили себя и нацистские "бонзы" - уничтожим всех "неполноценных" и на Земле воцарит "рай". Поэтому как бы ни рядился П. Вечоркевич в мантию объективного исследователя истории, нацистские "рожки" скрыть ему не удается.

Гитлер, хорошо зная антироссийские настроения в Польше, после прихода к власти предложил ей заключить соглашение о ненападении. В январе 1934 г. такое соглашение с гитлеровской Германией (первое в Европе) подписала Польша. После этого польские лидеры Пилсудскии и Бек, по выражению историка Д. Е. Мельникова и публициста Л. Б. Черной, стали "тешить себя мыслью, что они вместе с гитлеровцами образовали нечто вроде "оси Варшава-Берлин", направленной против СССР". (Мельников Д., Черная Л. Преступник № 1. С. 262).

В 1935 г. последовал обмен визитами высокопоставленных лиц обеих стран. В коммюнике, опубликованном по случаю поездки Бека в Берлин и Геринга в Варшаву, говорилось о "далеко идущем согласии" между двумя государствами. Ведь не случайно польская дипломатия добровольно взяла на себя защиту интересов нацистской Германии в Лиге Наций.

В военных планах СССР 30-х годов в качестве агрессора всегда рассматривались объединенные германо-польские войска. Об этом неоднократно заявлял М. Тухачевский (Мартиросян. 22 июня. С. 605-612). Такое совместное нападение на СССР имело бы место, если бы польское руководство согласилось с немецкими условиями союзничества.