Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2007 #2

Показания 89-летнего генерала КГБ в запасе, бывшего начальника УНКВД по Калининской области Д.С. Токарева во время допроса, состоявшегося 20 марта 1991 г., следователь ГВП А. Ю. Яблоков охарактеризовал как “бесценные и подробные”, позволившие “детально раскрыть механизм массового уничтожения более 6 тысяч польских граждан в УНКВД по Калининской области (Катынский синдром. С. 358).

Токарев охотно и даже “артистично” (?!) рассказывал подробности расстрела польских полицейских. Он сообщил, что из Москвы был прислан майор госбезопасности В. М. Блохин с “целым чемоданом немецких “вальтеров” и командой помощников. Поляков, по 250-300 человек за ночь, Блохин расстреливал в специально подготовленной камере. Потом трупы выносили во двор, где грузили в крытый грузовик. “На рассвете 5-6 машин везли тела в Медное, где уже были выкопаны экскаватором ямы, в которые тела как попало сбрасывали и закапывали…”. Токарев также сообщил о захоронениях расстрелянных поляков в районе поселка Медное (Катынь. Расстрел. С. 36. Катынский синдром. С. 356-358, 469. http://www.etver.ru/lenta/index.php?newsid=17627).

В показаниях Токарева сомнение вызывают некоторые маловероятные подробности. Посещение авторами в ноябре 2006 г. здания бывшего областного управления НКВД Калинина (в настоящее время это здание Тверской медакадемии) породило сомнение — действительно ли здесь в течение месяца было расстреляно более 6 тысяч поляков?!

Здание находится на центральной людной улице Твери — Советской. В 1940 г. это также был центр города. Подвал здания, в котором размещалась внутренняя тюрьма УНКВД и в котором, по утверждению Токарева, была оборудована “расстрельная камера”, сохранился практически в первозданном виде. Он представляет собой полуподвальный цокольный этаж (до 6 м высотой, из них 2 м над землей) с большими окнами под потолком, выходящими на улицу. В самом здании перед войной работали сотни сотрудников и вольнонаемных. Двор Калининского УНКВД до войны не являлся закрытым по периметру и частично просматривался из соседних домов. Режим скрытного проведения массовой расстрельной акции в таком здании обеспечить было практически невозможно.

Сложно также поверить в то, что за темное время суток (на широте Твери оно в начале апреля составляет всего 9 часов, а рано утром 4-этажное здание УНКВД заполняли сотрудники) в единственной камере расстреливали по 250-300 чел. Особенно если принять во внимание уточнения Токарева: “Из камер поляков поодиночке доставляли в “красный уголок”, там сверяли данные — фамилию, имя, отчество, год рождения. Затем надевали наручники, вели в приготовленную камеру и били из пистолета в затылок” (Катынь. Расстрел. С. 35).

Вызывает сомнение и возможность одновременного размещения в подвальных камерах Калининского УНКВД 250 человек (их площадь для этого явно недостаточна).

В то же время надо заметить, что “фрагменты польской военной формы обнаруживались на территории следственного изолятора N 1 города Калинина”, который в 1940 г. находился на окраине деревни Ново-Константиновка (ныне это площадь Гагарина в Твери) (М а н г а з е е в. Зачем нужен мемориал в Медном?). Однако этот факт не привлек внимания ни польских археологов, ни российских следователей.

Не вполне убедительными выглядят показания бывшего сотрудника Смоленского УНКВД Петра Климова, который в заявлении в областную комиссию по реабилитации жертв репрессий писал, что поляков расстреливали “в помещении Смоленского УНВД или непосредственно в Катынском лесу” (Катынский синдром. С. 363). П. Климов утверждал, что он “был в Козьих Горах и случайно видел: ров был большой, он тянулся до самого болотца, и в этом рву лежали штабелями присыпанные землей поляки, которых расстреляли прямо во рву… Поляков в этом рву, когда я посмотрел, было много, они лежали в ряд, а ров был метров сто длиной, а глубина была 2-3 метра” (Ж а в о р о н к о в. О чем молчал Катынский лес… С. 109, 110).

Необходимо заметить, что самая большая могила в Козьих Горах, по данным немецкого профессора Бутца, имела длину 26 метров (отчет Бутца из “Amtliches Material zum Massenmord von Katyn”). Эти данные были подтверждены поляками (отчет Мариана Глосека) во время эксгумационных раскопок в 1994/95 гг. Где же Климов видел ров-могилу длиной в 100 метров?

Как видим, даже с определением места расстрела поляков возникает немало вопросов. Удивительно, но нестыковки в версиях о местах расстрела присутствуют в показаниях о всех трёх местах (Калинин, Харьков и Смоленск) предполагаемых массовых расстрелов поляков. Что это значит? Ответа на этот вопрос пока нет. Однако вернемся к показаниям генерала Токарева.

Генерал сообщил, что расстрелянные поляки захоранивались на территории дачного поселка Калининского УНКВД вблизи поселка Медное. В то же время достоверно известно, что на этом спецкладбище были также захоронены репрессированные в 1937-1939 годах советские люди. Однако, как уже говорилось, их захоронения не могут обнаружить.

Можно предположить, что в Медном, как и в киевской Быковне, “польскими захоронениями” объявлены могилы расстрелянных советских людей. Возможно, там захоронены не 6311 поляков, а 297 расстрелянных польских офицеров полиции, жандармерии, погранвойск, а также разведчиков и провокаторов из Осташковского лагеря, на которых имелся “компромат”.

Противоречат показаниям Токарева и факты, приводимые в польском сборнике “Катынское преступление. Дорога до правды”, хотя, на первый взгляд, они подтверждают его версию о “чемодане “вальтеров”: “При раскопках 1991 года в Медном найдено 15 пистолетных гильз и 20 пуль Браунинг 7.65 (такие патроны подходят и для “вальтеров”), а также 2 пули от нагана 7.62. На 14 гильзах идентифицирован производитель — Deutsche Waffen-und Munitionsfabriken “ (Статья Ярослава Росяка “Исследования элементов боеприпасов и огнестрельного оружия, найденных во время эксгумации в Харькове и Медном”. С. 351-362).

Дело в том, что большинство немецких пуль было обнаружено не в черепах казненных, а в верхних слоях могилы, вне трупов. Стреляные же гильзы вообще не должны были попасть в это захоронение, так как, по утверждению Д. С. Токарева, расстреливали поляков не у готовой могилы, а в подвале тюрьмы.

Вызывает удивление, что Токарев во время допроса без усилий оперировал цифрами, датами, фамилиями и фактами, которые практически невозможно вспомнить по истечении 60 лет. Даже сам Шелепин в статье “История — суровый учитель”, опубликованной в газете “Труд” за 14 марта 1991 г., за давностью лет ошибочно утверждал, что в Катыни было расстреляно “15 тысяч польских военнослужащих”, хотя в записке того же Шелепина от 3 марта 1959 г. было указано, что “в Катынском лесу (Смоленская область) расстреляно 4 421 человек” (Катынь. Расстрел. С. 684). Бывший председатель КГБ забыл подробности “Катынского дела”, а вот Токарев “помнил”! Или кто-то ему напомнил? Кстати, когда во время допроса дело касалось уточнения сведений из документов за его собственной подписью, Токарев демонстрировал удивительную забывчивость.