Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2007 #2

Президент России В. В. Путин, не забывший поздравить с юбилеем шута Жванецкого, не выразил своего соболезнования по поводу кончины В. М. Клыкова ни Международному фонду славянской письменности и культуры, ни родным и близким. Может, не подсказали лукавые царедворцы, может, принципиально не захотел…

Нет народа, о котором было бы придумано столько лжи и клеветы, как о русском народе.

Екатерина II Великая

“Катынью” вот уже более 60 лет называют события, связанные с трагической судьбой граждан довоенной Польши, пропавших на территории Советского Союза в 1939-41 гг. Самую многочисленную категорию среди них составляли бывшие польские офицеры.

Согласно рассекреченным в 1992 г. документам ЦК ВКП(б) и НКВД-КГБ СССР считается, что 21 857 пленных польских офицеров, полицейских, государственных чиновников и представителей интеллигенции, находившихся в советских лагерях и тюрьмах, в 1940 г. были расстреляны сотрудниками НКВД в Катынском лесу под Смоленском, в Калинине (Твери) и Харькове. С тех пор “Катынь” не только географическое название — это водораздел в польско-российских отношениях.

Сегодня господствует версия о безусловной вине советского руководства за гибель польских военнопленных. Однако немало фактов убедительно свидетельствует о причастности к катынскому преступлению немцев. Тем не менее настоящее исследование не ставит целью “перевод стрелок” ответственности за Катынь на нацистов. Главное — установление истины.

Делать какие-либо окончательные выводы о подлинных обстоятельствах катынской трагедии без дополнительного исследования всей совокупности фактов — и давно известных, и выявленных за последнее время — весьма опрометчиво. Однако это не мешает сформулировать ряд вопросов и обозначить версии, на которые официальное расследование не дало ответа. Этому и будет посвящено наше исследование.

Но прежде рассмотрим польско-российские отношения через призму катынского преступления.

Взгляд из Варшавы и Москвы

Польский писатель Петр Кунцевич в своем открытом письме президенту Путину в варшавской газете “Трибуна” в марте 2006 г. написал: “Я не был вашим другом — напротив, был заклятым врагом. Но в то же время я немного знал русскую культуру, ваши легенды, историю, литературу, музыку, науку — и отдавал себе отчет, как велика эта культура и что не подобает ее игнорировать.

А игнорировали мы ее потому, что считали такой подход своего рода защитой от вас, ведь когда-то мы были конкурентами, несколько веков назад мы тоже хотели создать свою собственную, польско-литовско-украинскую империю. Вы нас одолели — победили и поглотили, — однако об имперских амбициях никогда не забывается, здесь доходит даже до смешного. Невозможно оспаривать вашу победу, как нельзя избежать и ненависти побежденных. Но мир с огромной скоростью меняется, — а потому и мы, и вы должны этому научиться.

Мне бы хотелось, чтобы Вы, господин президент, вникли в наше отношение к катынской проблеме, которая застряла между нашими народами, как кость в горле, и которую никогда, вообще никогда не удастся устранить, как не удастся зачеркнуть разорения поляками Кремля или пожара Москвы… Катынь — это уже не локальная проблема, пусть даже самая важная, это опорочивание славянской семьи перед всем миром” (“Трибуна”. 03.03.2006).

П. Кунцевич в своем письме достаточно откровенно сказал о главной причине польско-российского противостояния: “Вы нас одолели”. Поэтому Польша рассматривает “Катынское дело” как козырного туза, который позволит получить сатисфакцию за двести лет патронажа России. Не случайно французский писатель и радиокомментатор Анри-Жан Дютей заметил: “Полякам в радость открыто обвинять русских” ( Д е к о А. Великие загадки XX века. С. 286). В этом плане “Катынское дело” предоставило польской стороне большие возможности.

Ещё более откровенно выразился ведущий теоретик перманентного “катынского конфликта”, профессор истории Ягеллонского университета (Краков) Анджей Новак, который считает, что “если историческое направление польской политики не решит проблему Катыни, не добьётся признания её символом одного из двух самых крупных преступлений XX века — преступлением коммунизма, — мы не только предадим память об убитых на Востоке, но упустим шанс на получение достойного и стабильного места Польши в Европе” (С т р о г и н. “Российские вести”. 16-23.03.2005).

Для польских политиков “Катынь” — это не только, а может быть, и не столько желание восстановить историческую правду и справедливость, сколько политический инструмент для получения “достойного и стабильного места” в Европе. Стремление Польши извлекать максимальную выгоду из всего, даже самого святого, подтвердил в ноябре 2006 г. польский президент Л. Качиньский. Говоря о блокировании Польшей переговоров России с Евросоюзом, Качиньский подчеркнул, что для Варшавы очень важны добрые отношения с Москвой, однако “эти отношения должны быть такими, чтобы они Польше что-то приносили”.

Немецкий журналист Андрэ Баллин полагает, что после избрания польским президентом Леха Качиньского “историческая неприязнь” между Польшей и Россией “усугубилась личностным фактором” (Б а л л и н. Ледниковый период в центре Европы). Известно, что Л. Качиньский был избран во многом благодаря своим антисоветским и антироссийским высказываниям.

Сегодня Л. Качиньский более прагматичен, но тема Катыни для него первостепенна. Польский президент в “Специальной линии” телеканала TVP2 21 марта 2006 г. исторические проблемы в отношениях с Россией назвал “сферами особой чувствительности”. Он заявил: “Не думаю, что мы в Польше перестанем изучать или выяснять эти болезненные темы… Совершенно другим вопросом является то, станут ли они (эти болезненные темы) полностью определять в данный момент наше отношение к переговорам с Россией… Но означает ли это то, что мы скажем, что Катыни не было, — нет, не скажем ни в коем случае. Речь идет о том, будет ли это основной проблемой в польско-российских отношениях. Здесь мы проявляем добрую волю”.

История показала, что “добрая воля” поляками понимается как, прежде всего, безоговорочная поддержка их позиции, которая звучит следующим образом: “Советские власти весной 1940 г. без суда и следствия расстреляли 21 857 невинных польских военнопленных, руководящую польскую элиту, совершив тем самым акт геноцида”.

Эту позицию Л. Качиньский вновь подтвердил, выступая 6 июня 2006 г. по польскому телевидению. Говоря о необходимости улучшения связей Польши с Россией и возможной встрече с В. Путиным, Л. Качиньский многозначительно заметил: “Быть может, нам удастся улучшить связи с Россией, быть может, нет”. Чтобы ещё нагляднее обозначить свою политическую позицию, он вслед за этим особо подчеркнул, что взаимоотношения России с Польшей отягощает “Катынское дело”: “Оно представляет для них (русских) определенное психологическое неудобство”.