Газета Завтра - Газета Завтра 201 (40 1997)

А. П. Вот скажи, теперь ты все-таки не раскаиваешься, что принял это предложение идти в назначенные губернаторы до выборов? Ведь тогда это была большая область твоих раздумий, переживаний, у тебя были сильные доводы “за” и внутренние сомнения. Вот сейчас ты считаешь, что правильно поступил, получив все эти оплеухи до начала твоей новой кампании?

А. Т. Видишь ли, с точки зрения государственной, с точки зрения народно-патриотического союза, с точки зрения наших принципов, я поступил правильно. Почему? Потому что я выиграл время. Выбрали бы меня — и я начал бы говорить: “сложности, мафия, воруют…” Легче бы было, спокойнее? Да. Но я, заняв эту должность, все ошибки прежней администрации взял, можно сказать, на себя автоматически, так что теперь не могу говорить, будто кто другой здесь виноват. Что ты только-только пришел, народ помнит всего дня три. Через неделю он уже орет: “Чего сидишь? Давай деньги, давай детские пособия, давай зарплату!” То есть я все это прекрасно понимал. Но с другой стороны: вот был бы Кислюк, а я шел на выборы 19 октября. Разве область подготовилась бы к зиме? Уборка урожая прошла бы? Нет! В администрации Кислюка так готовились к выборам: детские пособия не выплачивались, зато в Израиле купили типографию за шесть миллиардов рублей, которая делает плакаты — не падай — 6 метров на 9 метров, фотографические. Что бы сейчас было? Кислюк ездил бы по предприятиям, отрывал людей, орал бы, запугивал суды. А что после октября? После октября уже хлеб не уберешь, он уйдет под снег, а батареи будут холодные — что тогда? Сколько бы людей потеряло здоровье, сколько бы людей умерло раньше времени, сколько бы над ними поиздевались! Я тебе как на духу говорю: вот этот период, который сделан (а мы прилично поработали: с 800 миллионов до 6 миллиардов поднять ежедневные поступления в бюджет,- я хочу посмотреть, кто за четыре месяца такое осилит),- правильный период.

А. П. Остается еще противоречие, о котором мы говорили в предшествующей нашей беседе: вот народный протест, протестное состояние общества, в том числе и кузбасского,- оно ведь носит такой левый, красный характер по существу своему. Ты — красный человек, левый человек по своему происхождению, генезису, по связям. Левый протест направлен на власть, на администратора, то есть сегодня направлен на тебя же. И ты, будучи красным, вынужден принимать на себя энергию этого красного протеста, и, по существу, гасить ее. Но, с другой стороны, ты, становясь по воле судеб государственником, не можешь вытаскивать на поверхность свои симпатии, свои идеологии, свои пристрастия идеологические, то есть, по сути, ты оказываешься вне идеологического контекста. Сохраняется ли это противоречие?

А. Т. Сохраняется, причем очень сильно. Я продолжаю тему нашего разговора. Я все время говорил народно-патриотическому союзу и в Москве, и здесь: “Хватит, нам пора совершенно по-другому себя вести. Через митинги ничего не получится, демократы веру в слова выбили. Если ты хочешь, чтобы люди тебе поверили, нужны конкретные дела. Как помнишь, я был министром по СНГ. Худо ли, бедно, но мы прорвались ведь: Приднестровью отсеяться помогли, дорогу там пустили, с Азербайджаном договорились, союзу России с Белоруссией включили зеленый свет. Я самые главные результаты называю, но есть что людям и еще сказать. Сейчас нужно сосредоточить все в конкретные действия, то есть мы всегда должны говорить: “Вот наш результат”. А если мы провалились в одном регионе, то все, конец народно-патриотическому союзу! Тот, кто этого не понимает, кто до сих пор сидит в Думе, выступает и критикует, — он наносит страшный вред, даже больше, чем можно придумать. Я благодарен, что, когда мы фонд “Возрождение” начали делать, Рыжков поддержал, он даже 500 тысяч внес, Селезнев, председатель Госдумы, поддержал, 500 тысяч рублей своих денег внес. Но дело не в деньгах. Они поняли, что нужно работать конкретно на регионы. Это ведь не просто Кузбасс — это становой хребет экономики. Вот вопрос: закрытие шахт. За 2 года закрыли 93 шахты. Кто нас гонит, зачем мы спешим, зачем издеваемся над людьми? Приезжай, размотай Кузбасс, посмотри, потом выходи с законопроектом в Госдуме и по результатам работы вернись в этот регион и отчитайся. То есть совсем по-другому нужно строить работу народно-патриотического союза — и тогда она будет интересна, будет понятна людям, исчезнут разговоры, будто депутаты только орут-болтают…

А. П. Вот скажи, ты занят такой черновой работой: дыры, рутина, тебе даже некогда оглянуться на макроситуацию в стране и мире, потому что у тебя дети мрут, дома мерзнут, бандиты грабят. Но можно ли добиться успеха на фоне нового бюджета, который принимается, можно ли добиться результатов при налоговом кодексе, который, если будет принят, срежет у регионов все финансовые возможности? То есть, грубо говоря, сквозь эту рутинную битву, которая ведется в Кузбассе, чувствуешь ли ты общую экономическую драму или даже муку экономическую, или сейчас тебе просто не до того?

А. Т. Повторю, драма Кузбасса — это драма России. Нельзя делить проблемы на местные и глобальные. Три миллиона двести тысяч жителей — это государство, все-таки. Побольше Эстонии с Латвией, к тому же у нас уголь есть, руда есть, металл есть, машиностроение есть — все есть. Но тарифы! Я уже об этом говорил. Да, область в любом случае не замерзнет, но речь-то идет о России. Почему никто не слышит? Почему никто не хочет заниматься черновой работой, о которой ты говоришь? Ведь, помнишь, Андропов — он же ничего не сделал, только чуть-чуть закрутил дисциплину. А как поднялась при нем производительность труда? Ладно, денег нет, инвестиционных вливаний нет, но почему мы проходим мимо того, что под ногами лежит? Почему я с министром путей сообщений заключил договор, согласно которому у нас тарифы снижаются на многие грузоотправления до 30 процентов? Причем на выгодном расстоянии: от Кузбасса до Урала? Почему электроэнергия у нас на порядок дешевле, чем в других регионах? Потому что мы этим каждый день занимаемся. Вот Кузнецкий металлургический комбинат, который монополист по рельсам. Он сто лет эти рельсы выпускает. А сейчас в МПС решили рельсы покупать в Японии. Но если по японским рельсам поезда пойдут, тогда конец: тогда не Дальний Восток, а до Москвы все бери! У кого рельсы — у того все в принципе. Почему такое решение в министерстве приняли? Потому что японские рельсы прочнее в 2 раза, их меньшее количество можно закупить, и в целом это дешевле обойдется для железных дорог. Что нам, смотреть на это? Нет, конечно. Разобрали ситуацию. Вот комбинат. Чтобы он сварил рельсы — нужно сначала привезти железную руду, потом ее обогатить, потом кокс привезти, потом металл выплавить, а уже из него рельсы прокатать. И каждый у себя хозяин, каждый задирает цену… Я собрал их всех и говорю: “Что дальше будем делать? Вот ты сидишь со своей рудой, кому она нужна? Вот ты сидишь с ним рядом, а твой комбинат стоит. К нему уже японцы рельсы прокладывают. Ты сидишь со своим коксом, цены задрал — давай, задирай больше, люди не получат зарплату, и рельс нет. Кончайте это все!” И все собственники, у каждого пакет акций, но они дали согласие отдать свою собственность ради серьезной цели, чтобы японские рельсы не опутали Россию.