Георгий Савельев - Семейные хроники уралмашевца. Третье издание, исправленное и дополненное

В очередной свой отпуск я приехал в Тюмень с вариантом письма в обком партии, в котором описывал заслуги отца перед Родиной и партией, тяжёлые жилищные условия инвалида и просьбу о выделении ему квартиры в Тюмени. Мы с сестрой письмо откорректировали. Она отнесла его в обком, а потом следила за его прохождением по бюрократическим кабинетам. В конце концов, письмо попало к партийному функционеру (к сожалению, не знаю его фамилию), с которым отец когда-то учился на курсах повышения квалификации в сельхозинституте. Функционер связался с райкомом, и первый секретарь прислал хорошую характеристику на Савельева П. Г. В 1985г., к сорокалетию Победы, совсем неожиданно отец получил ордер на трёхкомнатную квартиру на втором этаже в новом микрорайоне города. В первый год проживания под окнами дома колосилось поле пшеницы, и агроном с балкона квартиры мог наблюдать за этапами созревания и уборки зерна. Уже через год всё это поле было застроено.

Вот так в советское время решались жилищные проблемы ветеранов войны, рядовых членов партии.

Через три года отец скончался в городской больнице. Ему сделали операцию на прямой кишке. Это не была онкология. В день выписки, при утреннем обходе заведующего отделением со свитой врачей, отец сел на кровати, спустив ногу и культю, и упал. Оборвался послеоперационный тромб.

Мама ушла из жизни спустя почти три года от сердечной недостаточности. Она была верным спутником и помощником отца. От природы была скромным и тактичным человеком, хотя и была малограмотной. Я помню, как она постигала ликбез. В возрасте чуть больше четырёх лет вечером я ожидал маму из школы, она приходила и показывала мне свои тетрадки. Нравились тетради по арифметике, там цифры спускались лесенками, как сейчас понимаю, при решении примеров по сложению, вычитанию, умножению и делению. Тетради по русскому языку были не интересны – монотонные строчки букв.

К сожалению, у меня нет полных сведений о моих предках со стороны мамы, хотя так же, как и со стороны отца. Мы знаем своих прадедов, а сведений о их родителях, пришедших в Сибирь, не имеем. Моя глубина познаний родословной всего три колена.

Мама родилась в семье Тимофеевых. Отец Трофим Ефремович родился в семье потомственного бондаря, мастера на все руки. Мать Федора Александровна родилась в бедной многодетной семье, с семи лет в людях. В семье Тимофеевых родились и выжили дети: Антон, Анна, Степан, Илья, Мария и Пётр.

У Антона в первом браке родились сын Анатолий и дочь Валентина. С Валей я не был близко знаком, а с Анатолием Антоновичем поддерживаем добрые отношения. После срочной службы в Советской Армии он работал механиком в леспромхозе и был повторно призван в ряды СА по партийному набору. После окончания училища стал политработником. Служил в войсках ПВО. Его сын Валерий пошёл по стопам отца. Стал военным и тоже служил в войсках ПВО. Службу закончил в Норильске во время развала Советского Союза и его армии. Сейчас проживает в Новосибирске, где живёт и его отец.

Степан участник Отечественной войны, капитан артиллерии, был тяжело ранен в голову в последний месяц войны в Берлине. Его выписали из Свердловского госпиталя только летом 1947 года. Когда он гостил у нас, дядя Стёпа предлагал мне обследовать его голову. Я отказывался, тогда он брал мою руку и вёл по черепу, часть которого отсутствовала. Кожа с волосами прикрывала рану. Он женился, но детей не было. Скончался в 1950 году – последствие тяжёлого ранения.

Илья и Мария были инвалидами. У них начали атрофироваться мышцы ног в возрасте 12 – 15 лет. С возрастом процесс усиливался и приводил к обездвиживанию. Мария Трофимовна считала, что болезнь наступила из-за жабрея. Это сорная трава, семена которой в голодные годы использовали для еды. Илья, не смотря на инвалидность, женился и у него родился сын Анатолий Ильич Ильин, который сейчас проживает в Тюмени. Он, как и все мы, пенсионер. Работал машинистом электровоза. Женат. Жена Вера Александровна – врач онколог. У них родился сын Григорий, который окончил университет, работает на заводе Газпрома, который занимается производством электродов, в том числе для сварки.

Пётр попал в тюрьму за то, что выносил в карманах с колхозного тока зерно. Отсидел, и, вернувшись, домой, женился на женщине из другой деревни, куда и переехал жить. У них родились два сына Виктор и Иван, с одним из которых, моя сестра поддерживала отношения. Пётр умер от туберкулёза в начале семидесятых годов, заразившись в лагере заключённых.

Отец этого большого семейства, Трофим Ефремович, в самом начале войны попал в трудармию на лесоповал. Не знаю, какие грехи перед советской властью за ним числились. Начинаю предполагать. Может, участвовал в Ишимском крестьянском восстании? Скорее всего, возраст без пяти минут 50 лет был причиной. В этом возрасте, даже в войну, на фронт не брали. А военкомату надо было выполнять план по поставке кадров в трудармию. В 1943г его опухшего и больного отпустили умирать домой. Он несколько дней прожил с нами в Заводоуковске, в основном лежал на русской печке, пока не появилась оказия – подвода из Тополёвки. Через несколько месяцев он скончался.

Хочется поделиться воспоминаниями о его отце, моём прадеде Ефреме Лукьяновиче. Я с ним познакомился в 1952г, когда первый раз приехал в Тополёвку на каникулы к родителям. Он жил в доме вместе со снохой Федорой, маминой матерью. Большой двор этого дома был ограничен двумя амбарами, навесом между ними, баней, которая кроме основного своего назначения, была предназначена для распаривания заготовок перед гибкой, стайкой и пригоном для скота. Весь двор был завален его поделками: загнутыми заготовками полозьев для саней, дугами для конской упряжи, деревянными вилами и граблями, разновеликими бочками и туесами, колёсами для телег со спицами, но без обручей на ободах, которые являлись дефицитом и поэтому валялись во дворе. По спецзаказу изготовлял из веток ивы короба и ходки, которые устанавливались на повозки. Мой отец, будучи председателем колхоза, ездил на таком двух колёсном ходке, предназначенным для перевозки двух пассажиров. Дед массово изготовлял бочки. Я, когда был у него во дворе, всегда поражался тому, как он натягивает обруч на бочку. У него сильно тряслись руки, сейчас это называется болезнью Альцгеймера. Деревянную ложку, когда он хлебал суп, поддерживал за дно второй рукой. Так вот молоток, который при взмахе сильно колебался в его руке, всегда попадал в металлический стержень, опирающийся на обруч. Это было удивительно.

В октябре 1954 года, имея на руках повестку на службу в Советскую Армию, я приехал проститься с родителями, так как предстояла длительная четырёхлетняя служба в Советской авиации. Через год Верховный Совет сократил службу в авиации до трёх лет. В день моих проводов, отец пригласил только одного деда Ефрема, и мы вчетвером посидели за торжественным столом. Через год деда Ефрема не стало. Его жена, моя прабабушка, баба Дуся ушла из жизни гораздо раньше его, вероятно, в 1944 или в 1945 году.