Адам Парфрей - Культура времен Апокалипсиса

Все виды обладают избыточной способностью к размножению, иначе они попросту вымирали бы во времена кризисов, которые могут быть вызваны целой чередой обстоятельств. В итоге размер популяции всегда контролируется голодом. Огромное множество видов обладает саморегулирующими механизмами контроля рождаемости, которые предотвращают постоянное пребывание в кризисных ситуациях и тяготы голода. Однако если у человека и есть такие механизмы, они слабы и неэффективны: например, в примитивных культурах практиковалось мелкомасштабное детоубийство. На протяжении всего своего эволюционного развития человечество противостояло голоду и все дальше отдаляло его черту. Человек оказался исключительно выдающимся в отношении размножения видом, к тому же, очевидно, подобным животному. Человеческий вид приносит особенно большой приплод как в стесненных, бедственных условиях, так и в пределах самых процветающих сегментах популяции. Люди чрезмерно размножаются в мирные времена, а особенно обильно — в послевоенное время, чем обязаны причудливой директиве природы.

Можно сказать, что защитные методы человека бессильны в отношении способности голода контролировать рост популяции, но вот его наступательные методы, отодвигающие черту голода с пути расширения популяции, удивительно эффективны. Как вид, человек крайне экспансивен.

История человечества позволяет нам быть свидетелями отчаянной схватки Природы с ошибкой ее собственной эволюции. Старый и прежде действенный метод урезания популяций, голод начал все больше терять свою эффективность по мере того, как развивались технические возможности человека. Человек вырвался из своей ниши и принялся захватывать все больше и больше ресурсов, вытесняя прочие формы жизни. Затем Природа переоценила ситуацию, осознала, что проиграла первый раунд, и изменила стратегию. Она выставила оружие, которая не могла применить, пока враг был разбросан и малочислен, но теперь, при активно разрастающихся вражеских силах, ставшее много более эффективным. С помощью микробов — или «заразных болезней», как, выражаясь языком военной пропаганды, зовет их человек — Природа на протяжении двух тысяч лет упрямо сражалась с человечеством и одержала множество блистательных побед. Но эти успехи оставались сугубо локальными и неотвратимо принимали характер военных действий в отступлении. Природа оказалась неспособна разбить эшелон человечества, на благо которого упорно трудились ученые и исследователи, и, в конце концов, они сумели ее разоружить.

Тогда Природа, не обладающая более оружием, с помощью которого смогла бы одержать победу, но крайне озлобленная и все еще сохраняющая чувство самоуважения, решила позволить человеку одержать Пиррову победу в самом полном значении этого выражения. На протяжении всей войны Природа поддерживала с врагом особую связь: они оба разделяли одни и те же источники припасов, они пили из одних родников, ели с одних полей. Несмотря на ход войны, имело место постоянное состояние скованности; хотя враг и не преуспел в завоевании ресурсов исключительно для себя, Природа также не имела возможности вырвать те же ресурсы из цепкой хватки человечества. Оставалась единственная возможность — политика выжженной земли, которую Природа уже опробовала в мелких масштабах в ходе ведения микробной фазы войны и которую она решила проводить до самого конца. Природа не признала поражение — она назвала его ничьей, хоть и ценой принесения себя в жертву. В конечном итоге, человек не был ее внешним, автономным врагом, а скорее ее собственной опухолью. А судьба любой опухоли — умереть вместе с хозяином.

В случае человека, восседающего на вершине пищевой цепочки и при этом не обладающего способностью должным образом ограничивать рост собственной популяции, может оказаться, что спасение его вида лежит в склонности к убийству себе подобных. Типично человеческий институт войны, подразумевающий массовое убийство собратьев-гуманоидов, являл бы собой основу того самого контроля за популяцией, если бы не был серьезно расстроен — ведь не существует ни одной человеческой культуры, в которой участие в войне принимали бы молодые женщины. Поэтому даже крупное уменьшение популяции в результате войны касается лишь мужчин и отражается лишь на текущем поколении. Уже следующее поколение вступает в полную силу, более того, согласно естественному закону демографического взрыва, разрастается даже больше, хотя все женщины и оплодотворяются благодаря гибкости очень небольшого количества мужчин. В действительности, эволюция войны хоть и была переменчивой, но в целом вела не туда: на ранних стадиях ее развития было больше войн, уносивших также умеренное количество гражданских. Но по причуде трагикомической судьбы человечества именно тогда, когда войны оказались способны уничтожать действительно значительные доли женщин, пригодных к деторождению, — как показали бомбардировки гражданского населения во Вторую Мировую Войну — военные технологии вышли на уровень, при котором подобные крупномасштабные войны, способные оказывать значительный демографический эффект, стали попросту невозможны.

У Гарольда МакНила, иллюстратора Пенти Линколы, есть свой вебсайт: www.third-camelot.com . Связаться с ним можно почтовому адресу:

Third Camelot, P.O. Box 194, Beaver, OR 97108.

Email: thirdcamelot@hotmail.com .

Когда-то давным-давно капитан и его помощники на одном корабле впали в такое самодовольство, восторгаясь своим искусством мореплавания, так переполнились спесью и настолько поразились самим себе, что сошли с ума от всего этого. Они взяли курс на север и плыли до тех пор, пока не натолкнулись на айсберги и опасных врагов, но они продолжили плыть дальше на север, где плавание становилось все более и более рискованным. Они плыли туда лишь для того, чтобы дать себе возможность продемонстрировать еще более выдающееся мастерство мореплавания.

Поскольку корабль пересекал все более высокие широты, пассажиры и команда начали испытывать больше неудобств. Они стали ссориться между собой и жаловаться на условия, в которых им приходилось жить.

«Разрази мои шпангоуты, — выругался один искусный моряк, — если это не самое худшее путешествие в моей жизни. Палуба вся скользкая ото льда; когда я стою на вахте, ветер врезается мне под куртку, словно нож; когда я беру рифы на фоке, я каждый раз почти отмораживаю себе пальцы; и все, что я получаю за это, — какие-то жалкие пять шиллингов в месяц!»

«И вы думаете, что вам не везет! — воскликнула одна пассажирка. — Я не могу спать, потому что дрожу от холода. У женщин на этом корабле меньше одеял, чем у мужчин. Это не справедливо!»