Ноэми Норд - Мертвая страна. Разгар. Терпилы. Немного истории. За что фобят русских

«Первым выстрелил Ибрагим. (Он считался лучшим стрелком НКВД) Но пришлось снова стрелять Сыроежкину. После чего Рейли еще 10—15 минут был жив.

Из краткого отчета видно, что Рейли был приговорен к мучительной смерти. Скорее всего с него сняли кожу. Страшнее этой казни восточные палачи придумать ничего бы не могли.

Они выполнили тайное указание вождя. Если бы они хотели просто расстрелять, то сделали бы это в присутствии верных свидетелей, чтобы британские службы не поднимали шум. Однако у палачей возникла необходимость расстрела в лесу, в безлюдном месте, и далее после предъявление тела санитару, объяснили, что этого человека задавило трамваем. При этом на голове у него был мешок (!)

Пулей человека не задавишь, но санитар поверил очередной лжи.

Уничтожение следов изуверских пыток в красном гестапо было введено в обычай со времен расстрела царской семьи. Точно также палачи поторопились уничтожить тело Фанни Каплан. Она была якобы расстреляна без суда 3 сентября 1918 года в 16:00 во дворе Московского Кремля под шум заведённых автомобилей.

Приговор привёл в исполнение балтийский матрос П. Д. Мальков в присутствии известного пролетарского поэта Демьяна Бедного. Труп затолкали в бочку из-под смолы, облили бензином и сожгли у стен Кремля.

Спрашивается – для чего создавался «шум заведенных автомобилей»? Не с целью ли заглушить предсмертные крики жертвы? Скорее всего кремлевские садисты заживо сожгли бесстрашную полуслепую женщину, взявшую на себя чужую вину.

На первоначальном этапе к следствию по делу Каплан был подключён Я. М. Юровский, прибывший накануне в Москву с Урала, где он организовал убийство царской семьи. Историк В. М. Хрусталёв писал, что жестокость приведения смертного приговора в исполнение и также то, как поступили с трупом Каплан, говорит о том, что по отношению к Каплан, возможно, был задействован опыт, приобретённый чекистами в Екатеринбурге при проведении операции по убийству и ликвидации трупов царской семьи и их приближённых ].

Нужен ли памятник легендарной личности в России именно сейчас, когда мутные воды прошлого зашевелились и памятники Ленина, Сталина и Дзержинского начали возрождаться из руин?

Да, памятник выдающейся личности, нашему соотечественнику, Сиднею Рейли, просто необходим.

.

Анатолий Кузнецов – писатель-невозвращенец.

Умер в Лондоне в 1979 году после третьего инфаркта.

Ему было 49 лет.

Кузнецов был ликвидирован за то, что выехал из страны и предал систему писательской агентуры. Во время пресс-релиза он заявил, что ради возможности выехать, ему пришлось стать агентом КГБ.

Возможно его принимали за двойного агента, и даже за агента с продуманной легендой. Но ранняя его смерть – стопроцентная реабилитация. КГБ так и не выпустил писателя из своих когтей.

Даже там, на свободе, чувствовалась ужасная тревога и страх.

Прекрасная оранжерея с травкой и цветочками, где писатель проводил свободное время – попытка на мгновение отвести взгляд от закулисного приговора.

Беда не слепой дождь, от которого спасет зонт или чашка крепкого кофе. Если по следам идут звери, бежать бесполезно.

Помню, как в семидесятых «Радио Свобода» тщательно заглушалось спецслужбами. Скрипучие помехи накатывались волнами, закрывали эфир, но через некоторое время откатывались и вещание продолжалось. Трансляция шла на трех частотах, можно было перенастроиться чуть дальше по шкале, а потом, вернуться.

Из отдельных фраз складывалось важное. Уже в те годы говорили о дисквалификации наших спортсменов за обнаруженный в крови допинг. Много транслировалось о голодовке Сахарова, о пикетах в Москве, читались отрывки романов.

Мужской голос наверняка принадлежал Кузнецову, он был надломленный и тихий.

Дикторы на «Радио Свободы» еще не воспринимались трагическими героями. Мы считали их счастливчиками в то время, как они были уже приговорены. Вокруг дома, где жил Кузнецов, петляли следы смершисты.

Помню, как я, уже старшеклассница, настойчиво крутила ручки радиолы, не спала ночами, ждала встреч с неизвестным диктором, и завеса лжи становилась прозрачнее. А то, что слушать трансляции было нельзя – мало трогало, потому что и жить было невыносимо.

Трудности тех лет многими воспринимаются сейчас, как проблемы колбасы, белья и шампуни. Люди их решали сообразно своей находчивости. Кто-то мог урвать шикарные шмотки на рынке у спекулянтов, кто-то неплохо устроился с командировками или имел связи на базах и в магазинах.

Народ знал ответы на каверзные вопросы. Мало зарабатываешь или грязная работа – сам виноват, плохо учился, предки – деревня. Живешь плохо – потому что не вступил в партию, ибо только коммунисты могли занимать руководящие должности и посты. Не публикуешься – потому что не пишешь о Ленине, партии и труде, и так далее.

То же происходит сейчас. Народ не видит настоящих проблем. Бьется насмерть друг с другом за квадратные метры, не замечая, что квартирная проблема создается искусственно и сверху. Ипотечная кабала – важнее углеводородов, потому что кроме денег поставляет рабов.

Государственная система устойчива, она сумела сделать человека виновным в своих трудностях.

Человечек стал скином гоночной игры. Каждый вовлечен в хитрую систему бонусов, название которых: пятерки, золотая медаль, бесплатное питание, поступление в вуз, стипендия, публикация, руководящая должность, государственная премия, аспирантура, диссертация, загранкомандировка – с одной стороны, и с другой – двойки, отсев из школы, подворотня, хулиганство, учет в комиссии по несовершеннолетним, пьянство, тюряга, или дурдом, лишение жилплощади, долги, суды.

Второй список менее разнообразен, и он самый короткий путь в конец туннеля.

Мы вернулись в прошлое, где власть – отдельно, и народ – отдельно. Мелкие бонусы, как жизненные ценности не изменились по сей день.

Красного прошлого в России нет, оно – настоящее.

Я видела Сахарова

Андрея Дмитриевича Сахарова я впервые увидела на митинге в 1989.

Лил мелкий ледяной дождь, но никто не расходился, все ждали Ельцина, но вместо него вдруг появился Андрей Дмитриевич.

Площадь разразилась аплодисментами. Но опального академика слышно было плохо: неисправный усилитель трещал и ломал голос оратора.

После выступления толпа заволновалась. Сахарова с Еленой Боннэр провожали. Они шли по широкому коридору, образованному восторженными поклонниками.

Люди аплодировали. Кто-то из толпы передавал записки для академика, все они перехватывались охранниками, бегло прочитывались и запрятывались в бездонные карманы.