П. Киреевский - Собрание сочинений. В 3-х т. Т. 2

Талант почти красота. Где бы он ни являлся нам, в мужчине или в женщине, в образованном или в невежде, и какой бы он ни был, даже самый бесполезный, – талант всегда заключает в себе что-то магнетическое. Мне всегда хочется поклониться везде, где я встречаю талант. Но женщина с талантом имеет в себе что-то особенно привлекательное. Живописец ли она, или музыкант, или поэт – все равно, если только природа дала ей дарование неподложное, если занятие искусством раскрыло ей душу к изящному, настроило ее воображение поэтически и воспитало в ее сердце другую, лучшую жизнь, то вокруг всего существа ее разливается какая-то невыразимая прелесть. Поэт-мужчина принадлежит миру изящного одним воображением, поэт-женщина принадлежит ему всем существом своим. Оттого часто, смотря на нее, кажется, будто голова ее окружена чем-то блестящим, похожим на сияние; посмотришь ближе: это сияние – мечта, воздушная диадема из слов и звуков, возбужденных ею и на нее же отражающихся.

Вот почему я с таким наслаждением говорю о наших писательницах, и вот почему я не могу объяснить себе, отчего до сих пор они так мало оценены в нашей литературе. Больно видеть, как мудрено обходятся с ними наши записные критики, которые либо совсем молчат о них, либо говорят так, что лучше бы молчали. Какой-то даме удалось однажды написать « Два червячка » [138] Подразумевается басня М. Б. Даргомыжской «Два червяка» (Северные цветы на 1825 год). – Сост. , и вот нашлись люди, которые удивляются, как дама, такое нежное, слабое создание, могла написать « Два червячка »! Другая дама начала переводить какие-то известные стихи так, как переводят мышей, – и вот журналы наши наполнились ей похвалами, восторгами, рукоплесканиями, тогда как истинный поэтический талант, какова, например, г-жа Лисицына, остается почти неузнанным. Один, кажется, «Телеграф» говорит о ней, и то уже давно, между тем как в стихах ее столько души, столько поэзии, столько драгоценной сердечной правды, сколько вряд ли найдется у большей части наших журнальных поэтов вместе взятых. Какие высокие минуты восторга должна была испытать она, какие мучительные, светлые, невыносимые минуты вдохновения она должна была вынести, чтобы вырвать из сердца своего такие глубокие, такие пронзительные звуки! Признаюсь вам: большая часть столько хваленых французских дам-стихотворцев не производит на меня и половины того действия, какое стихи г-жи Лисицыной, которые, конечно, имеют право на почетное место не в одной дамской литературе.

На днях пришли сюда только что отпечатанные в Германии переводы с русского под названием « Северное сияние », «Das Nordlicht», переводы, сделанные одною знакомою вам девушкою, одаренною самыми разнообразными и самыми необыкновенными талантами [139] Речь идет о К. К. Яниш, выпустившей книгу переводов и оригинальных стихотворений «Das Nordlicht. Proben der neueren russischen Literatur von Karoline von Jaenisch» (Erste Lieferung. Dresden und Leipzig.1833) – «Северное сияние. Образцы новейшей русской литературы Каролины Яниш» (Первая доставка. Дрезден и Лейпциг. 1833 г.). – Сост. . Сколько я могу судить, то переводы эти превосходят все известные до сих пор с русского на какие бы то ни было языки, не исключая ни Боуринга [140] Д. Бауринг был составителем сборников поэзии многих европейских стран, в том числе и России. Он выпустил сборник английский переводов русских поэтов «Specimens of the Russian poets» (Transl. by John Bowring. London, 1821–1823). – Сост. , столько превознесенного, ни фон дер Борга, оцененного так мало [141] К. Ф. Борг выпустил книгу своих переводов «Erzeugnisse der Russen. Ein Versuch von Karl Friedrich von der Borg» (Riga und Dorpard, Hartmann, 1823. Bd. 1–2). И. В. Киреевский неточен в том, что переводы Борга были оценены недостаточно. См.: В. Мендель (Literaturblatt. 1825. № 60); В. Кюхельбекер (Сын Отечества. 1825. № 17). – Сост. . Впрочем, я не знаю, что мог бы я сказать о таланте молодой переводчицы лучше и больше того, что сказал ей Языков, которого некоторые стихи, переведенные ею, находятся также в этом собрании:

Так говорил Языков, а я, признаюсь вам, смотрю на эти переводы с предубеждением: мне досадно видеть, что русская девушка так хорошо владеет стихом немецким; еще досаднее знать, что она так же хорошо и, может быть, еще лучше, владеет стихом французским, и только на своем отечественном языке не хочет испытать своих сил! В конце книги приложено несколько оригинальных пьес, исполненных поэзии и замечательных особенно тем, что всего реже встречается в наших девушках: оригинальностью и силою фантазии. Читая их, понимаешь, почему поэт говорил сочинительнице:

Менцель уже объявил в литературных листах о выходе « Северного сияния », и я жду его разбора с нетерпением: любопытно видеть, что самый остроумный из немецких критиков скажет о нашей литературе, которая теперь в первый раз явилась ему в настоящем виде.

Перечитывая письмо мое, я нахожу, что оно слишком длинно и, несмотря на то, слишком неполно. Но в этом виноват не я. Говоря о писательницах наших, первая мысль моя была о той, которой труды – добро, которая в сочинениях своих ищет не блеска, но пользы, действуя для цели прекрасной, возвышенной так, как другие не умеют действовать для корыстных наслаждений самолюбия. Но эта писательница… говоря с вами, я не смел упоминать об ней.