Игорь Острецов - О первом энергетическом кризисе в мире (2008–2012 г.г.)

Теперь о том, о чём мы "решили не вспоминать". О специалистах-советчиках и доработках, сделавших блоки Чернобыльского типа "абсолютно безопасными". Один из нас был членом экспертной комиссии Государственного Комитета по науке и технике СССР в мае 1986 года, исследовавшей безопасность всех АЭС страны сразу после Чернобыльского взрыва. Основной вывод комиссии сводился к тому, что блоки Чернобыльского типа абсолютно неудовлетворительны по своей безопасности. Среди многих причин одной из основных было названо то, что в качестве замедлителя нейтронов в РБМК используется графит, а в качестве теплоносителя – вода. Вода является поглотителем нейтронов по отношению к графиту. Следовательно, при потере теплоносителя имеет место быть положительная реактивность. А оболочки у реактора нет. Поэтому в случае несрабатывания системы управления и защиты получаете «Чернобыль». Скажете, это маловероятно. Конечно, кто спорит. Но мы помним, что один раз эта малая вероятность уже сработала. Вы что, хотите реагировать на ситуацию только при еженедельных взрывах на АЭС? Хороша аргументация, маловероятно! В данном случае, как учат нас жизнь и ядерная наука, подход должен быть абсолютно консервативным. Подобные риски недопустимы. Найти бы и показать теперь это заключение нынешнему президенту. На комиссии один из наиболее компетентных специалистов по РБМК, представитель Курчатовского института Крамеров, когда его припёрли к стенке, в сердцах воскликнул: "Разве РБМК это промышленный объект? Нет, это физический прибор! И работать с ним надо на соответствующем уровне". Вы бы ещё сделали энергетический объект из импульсного реактора, а затем героическими усилиями и, главное за огромные деньги, обеспечивали его безопасность. В России есть на эту тему хорошая поговорка, про то, кому закон не писан. Мы не знаем, конечно, что там доработали новые умельцы на ЛАЭС (на станцию нас, по понятным причинам, не пускают), но графит и воду они не убрали точно и оболочку тоже не построили. Это снаружи видно. А насчёт того, что вчера первый блок был безопасным, а сегодня он угроза для человечества, то тут ответ простой. Блоки РБМК всегда опасны. Просто для конкретного действия нужен конкретный повод. Ну а если вам уж очень хочется получить иски по поводу работы всех РБМК, находящихся на территории страны, то нет проблем, мы завтра их вам обеспечим. Многие наши товарищи готовы к нам присоединиться. За неимением аргументов по существу вы перешли к угрозам. Одному из нас обещали весьма недолгую жизнь в будущем. Но уж в этом-то случае поток исков на огромные суммы гарантирован. Едва ли это облегчит вашу жизнь.

Теперь о главных «гарантах». Когда мы на брюхе изучили всё оборудование на ЧАЭС, поскольку возглавляли работы Минэнергомаша СССР, главного министерства-поставщика оборудования на все АЭС страны, а в конце 80-х сидели в разорванных коллекторах парогенераторов (между прочим, первый контур) на блоках ВВЭР, мы что-то не слышали советов главного ныне советчика Румянцева. Можете сказать, что вы о нас тоже не слышали. И это хорошо. У каждого своя компания. Одни работают, другие шаркают по паркету. Теперь же посмотрим, чьи аргументы окажутся весомее. Румянцеву Чернобыль нипочём. Наплевать и забыть. Может, пронесёт. А если не пронесёт? Только на площадке ЧАЭС зарыли 130 млрд. долларов. А если сегодня случится то же самое на ЛАЭС? Страна станет банкротом. Обеспечат всемирный крик о необходимости взять под контроль ядерные объекты страны, введут соответствующие международные силы – и всё. Хрустальная многовековая мечта мировых кукловодов осуществится. Именно поэтому риски такого сорта просто недопустимы. Спросим: "У кого квалификация выше? У Александрова, заместителя Курчатова, или Румянцева?" Смешно даже обсуждать этот вопрос. А Александров, между прочим, предлагал построить АЭС с реакторами РБМК на Красной площади, чтобы продемонстрировать её полную безопасность. Получили Чернобыль. Александров ошибся. Так чего же нам ждать от квалификации Румянцева? С 1989 года вкладывают незаконно деньги в реконструкцию ЛАЭС. Провели ядерный междусобойчик, подписали, забыв спросить президента, некий документ. А то, что станция стоит на границе Европы, которая требует закрыть блоки с РБМК, забыли. Украина закрыла. Условием вступления Литвы в объединённую Европу также является закрытие Игналинской станции. С РБМК, между прочим, тоже. Так пускай Румянцев со своей компанией оставит свои гарантии при себе. Мы, во всяком случае, сделаем всё от нас зависящее, чтобы так и было. Нам, пережившим Чернобыль, имеющим среди товарищей и близких жесточайшую онкологию, гарантии Румянцева и K° не нужны.

Теперь про экономику. У вас, оказывается, есть деньги на вывод блоков из эксплуатации. Ну, уж эта хохма достойна Одесского Привоза. Где сегодня в России есть деньги для общественно полезных дел? (Вот для покупки расписных яиц и иностранных футбольных клубов есть). С трудом вышибают из правительства разрешение на увеличение тарифов на электричество в среднем на 30–40 % в год и говорят при этом, что они 1,3 % выделяют на закрытие старых блоков (а блоков этих уже не то 5, не то 6, далее будет всё больше). Особо мило смотрятся эти 0,3 %. Не держите нас за дураков. Оно нам надо? Скажите это любому экономисту. Он будет долго смеяться. Вы потому-то и закрыли все счета на станциях, чтобы скрыть факт отсутствия денег. Поэтому не спорьте. Продлять будете до первого крупного инцидента на станции. Ваша единственная надежда на то, что это произойдёт после вашего ухода. Если у вас есть деньги, закройте хотя бы пятидесятилетние реакторы в Москве. Они всем поперёк глотки. Однако во всём этом есть, конечно, вопрос. Пара тысяч новых безработных. Но, во-первых, их в России уже и так достаточно, а, во-вторых, Минатом просто обязан их устроить. Мы тут просто ни при чём.

Относительно дефицита энергетики на северо-западе страны. Это тезис из серии "У меня жена ушла". Со времён показательной порки Васисуалия Лоханкина трудящимся Востока, а в прошлом грузинским князем, ответ на него хорошо известен: "У всех ушла". Сколько истратили на реконструкцию ЛАЭС? Хорошо бы Счётной палате и Генеральной прокуратуре выяснить этот вопрос. За эти деньги давно можно было бы построить новый тепловой блок. И никаких проблем. Головой надо думать, хоть изредка.

Теперь о том, почему мы всем этим занимаемся. Атомной энергетике 40 лет. Сегодня её доля в общемировом энергетическом балансе не более 4 %. Т. е. с точки зрения влияния на мировую энергетическую ситуацию её практически нет. Зато экологических проблем масса. Поэтому все развитые страны дальнейшее строительство блоков по существующим ядерным технологиям запретили. Например, США не ввели ни одного блока с 1989 года. Вот такая прогрессивная и нужная технология. А почему же они её закрывают? А невозможно вывести АЭС из эксплуатации, да плюс ядерные отходы девать некуда, да плюс плутоний, из которого делаются очень хорошие бомбы. Вот все и прозрели. За исключением наших «умников». С другой стороны, органику сжигать тоже нельзя. Её мало, и кислородный баланс на планете уже отрицательный. Т. е. надо думать. Нам приписали, что мы пропагандируем ветряки. Не делаем мы этого. Мы знаем, что сегодня технической альтернативы атомной энергетике нет. Выход один. Искать новые ядерные технологии. И В. Путин с трибуны ООН к этому призвал. Что же сделали наши «умники» из Минатома за прошедшие 40 лет, с тех пор, как великие рассказали им про ядерную физику в институте? Ответ: ничего. Вот и превратились они в главный тормоз в поиске новых путей в атомной энергетике. А старая технология – просто приложение к бомбовой программе. Великие занимались ведь в основном бомбой. А бомбы, оказалось, внедрить в мирную жизнь невозможно. Чем, вы думаете, сегодня занята наша "перспективная атомная наука"? Проектирует полуторамиллионный блок. Один из нас пришёл в атомную технику в 1980 году и начал именно с этого. В промежутке была соль, разного типа бридеры. Сменялись несколько раз. После полуторамиллионника опять будет тоже. Пока власть не сообразит. Сколько же можно? Но кушать-то хочется, а головка не варит. Вот и заставляют президента вручать премии по глобальной энергетике за фотодиоды, за взрывающиеся проволочки, за те же бридеры, которые везде прикрыли, за МГД-генераторы, позор энергетической науки 60–70 годов. Будто в энергетике нет проблем. Но это проходит, пока президент не разобрался. А когда разберётся? Наверное, мало не покажется. Он, судя по всему, мужик крутой. И достанется не нам, а вам. Потому что мы правы. И будут от него не иски в суд, а что-нибудь покруче. Главная же задача наших исков заключается в том, чтобы привлечь его внимание к безобразиям, творящимся в атомной технике и энергетике вообще.