Константин Трунин - Г. Райдер Хаггард. Критика и анализ литературного наследия

Десять дней спустя в «Таймс» опубликовано дополнение под названием «Политика Южной Африки». Хаггард призывал к срочной аннексии Свазиленда и Матоболенда, иначе залив Делагоа не получится удержать.

В последующие годы Райдер будет постоянно писать в «Таймс», благодаря чему получится сформировать дополнительное мнение о его мировоззрении. От этой возможности нельзя отказываться, благо издатели «Таймс» открыли полный доступ к старым выпускам, чтобы каждый желающий мог ознакомиться с архивными номерами.

Проблема художественной литературы в том, что писать её может каждый, а читать – не всякий. Год от года количество писателей будет увеличиваться, вместе с тем возрастёт число публикуемых ими произведений. Как с этим справиться? И нужно ли с этим справляться? Можно вовсе не обращать внимания, зная, хорошее найдёт спрос сейчас, лучшее – станет достоянием будущих поколений, всё остальное – отсеется. Именно об этом взялся рассуждать Райдер Хаггард в февральском выпуске «Современного обозрения».

Он установил, ежегодно в Англии издаётся порядка восьми тысяч книг. Чаще в публикации заинтересованы сами авторы, являющиеся заказчиками и покупателями. Они удовлетворяют потребность в самовыражении, тогда как их старание никто не оценит. Не стоит думать, будто большинством создаются произведения плохого качества. Отнюдь, неизвестные писатели могут созидать подлинно прекрасные творения, не способные добиться читательского признания, тогда как известные писатели, пользующиеся широким спросом, стремятся удовлетворять прихотям определённой группы людей, за счёт чего и обладают популярностью. По большей части проблема замыкается на неспособности человека усваивать более нескольких сотен произведений за год, а для кого-то прочитать единственный рассказ за десяток лет – уже достижение.

В любом случае, как бы человек плохо не писал, он вкладывает в литературный труд огромное количество сил, имеет определённые ожидания. И если он действительно плохо пишет сейчас, это не значит, что он не станет совершенствоваться. Почему бы не позволять талантливым людям развиваться? Мы так и останемся в безвестности касательно современных нам писателей, тогда как они продолжат творить, начнут создавать произведения, благодаря которым войдут в золотой фонд литературы, уподобятся таким гениям пера и мысли, коими были Шекспир и Мильтон. Но для этого всё равно требуется о себе заявить, неважно в какой форме. Например, Хаггард самостоятельно заказывал печать первых книг, выкупал тираж и, вероятнее всего, сам же заботился об его распространении. Пусть и поныне его не считают за писателя первого ряда, зато о нём вспоминают во всех уголках планеты, переводят на разные языки и пишут о творчестве критические заметки.

Что плохо в книжном мире, так это пиратство. С другой стороны, если тиражированием твоих произведений озаботились другие люди, уже стоит порадоваться. Может Хаггард и был бы рад, случись это раньше. Но он точно смотрел с негодованием, видя, в какой вид обращены его произведения, порою в них не сумеешь признать собственной руки.

Что ещё сказать по поводу пиратства? Особого расцвета оно достигло в Америке. Хаггард разумно замечал: не потому ли перевелись на американской земле талантливые писатели? Райдеру казалось, более не появится американцев-авторов, способных заинтересовать читателя творчеством. Единственное, к чему шла Америка, так это к развитию периодических изданий, где славу могли стяжать сугубо репортёры. Но читатель должен отметить: и персональная колонка в газете является отражением творческих способностей. Только Хаггард не соглашался подобное считать за литературу.

Таковы реалии писательского ремесла. Авторам требуется находить читателя, редко наоборот. Нужно убеждать и доказывать превосходство над прочими, либо не следует лишать других авторов права на внимание. Точного ответа выработать не получится. Главное затвердить следующее: нельзя оскорблять чувства человека, взявшегося за перо, каким бы плохим его слог не казался, или насколько бы невразумительным воспринимался сюжет. Особенно, если человек вступает на путь писателя, не успев наработать мастерство. Пусть пишут – хуже не будет. Найдётся и читатель, когда-нибудь и где-нибудь.

Зная не понаслышке о писательском ремесле, Хаггард понимал и мрачную сторону сего литературного процесса. Касается то важной составляющей, причиняющей основную головную боль мастерам пера: издателей. О них и было решено рассказать в «Завещании мистера Мизона». Главная героиня – талантливая молодая писательница – вынуждена подписать договор на кабальных условиях, согласно которому обязуется предоставлять для издания любой написанный ею труд, получая за публикацию гроши. Разумно предположить, что от таких условий добропорядочные авторы предпочитают вовсе не писать, находя себя где-то ещё. Будет это и с главной героиней. Но не всё так плохо, как бывает в действительности. На страницах произведения Хаггарда обязана разыграться история, способствующая перемене взглядов на жизнь.

Перед читателем мистер Мизон – акула издательского бизнеса. Зарабатывая на писателе не меньше тысячи, он жалеет дать ему даже три фунта. Это не нравится племяннику Мизона, вступающему с ним в противоречие. Так рождается конфликт, показывающий издателя с худшей из человеческих сторон. Но Мизон – это такой человек. Он скупой до невозможности, предпочитающий постоянно копить и жалеющий каждый фунт. От такого не выпросишь песка в пустыне. Может потому Хаггард поведёт его по пути осознания никчёмности существования, поставив перед пониманием грозящей ему гибели. Только перед лицом смерти человек начинает понимать, насколько неблагоразумно он прежде себя вёл.

Возможно в год написания сего произведения, Хаггард слышал историю о человеке, решившегося предоставить собственное тело для составления на нём завещания. Похожий случай произойдёт и на страницах. Сам факт – любопытная особенность, в который раз укоряющая британское общество за выработанную им систему юридических взаимоисключений. Действительно ли документ должен быть составлен на бумаге? Почему для того не годится живой человек, чья кожа вытатуирована письменами оформленного по форме содержания? Этот деликатный момент добавляет необычности произведению Райдера, разбавляя общий негативный фон.

Злоключения вокруг судьбы Мизона и связанных с ним людей – краеугольный камень понимания происходящего. Хаггард предложил две модели ведения издательского бизнеса, полностью различных по подходу. Если мистер Мизон делал из писателей рабов, ставя их в положение ему обязанных и живущих в постоянной нужде, то племянник смотрит иначе, довольно утопично, предлагая ценить каждого автора отдельно, проявляя о нём заботу и выплачивая справедливые гонорары, тем обделяя прибылью самого издателя.