Евгений Белиловский - Социал-индивидуализм. Новая модель государства и общества

Берией-2 я так и не стал, кончилось это тем, что моего товарища (сейчас его уже нет) спровоцировали на взятке и посадили. Я убедился в том, что организация на самом деле существовала (было подозрение, что это блеф), когда навестил его в Лефортовской тюрьме, где он отбывал наказание в двухместной камере, работая в библиотеке – по характеру его официального дела это было совсем не положено. Но товарищ мне сказал потом, что кого-то реально посадили за участие в организации, и я в течение многих лет вёл себя крайне осторожно, стараясь не высовываться, чтобы не подвергнуться аресту. Моя тогдашняя жена этого не понимала, считала меня безвольной тряпкой – в отношении моего поведения в происходивших конфликтах. Наверное, так думали и некоторые другие, но я не мог же объяснить, в чём дело.

В течение периода вынужденного ограничения активности я занимался дальнейшим развитием своих взглядов и созданием на их основе общей социально-экономической модели государства. Главными составляющими этой модели являлись: а)введение подбора кадров по всей стране не на основании чьего-либо усмотрения, а по жёстко формализованным балльным системам оценки результатов труда, что должно было привести к развитию устранения эксплуатации человека человеком в УСТРАНЕНИЕ ЗАВИСИМОСТИ ЧЕЛОВЕКА ОТ ЧЕЛОВЕКА; б)отмена самостоятельности всех государственных предприятий и преобразование всего народного хозяйства в «единую фабрику» (В. И. Ленин), планируемую и управляемую на основе компьютерных программ; в) резкое расширение применения смертной казни и облегчение расследований по делам о преступлениях в сфере управления.

Через 14 лет после разгрома Союза истинных коммунистов я решился выйти на поверхность и 5 ноября 1981 г. направил подробное письмо о своих предложениях на имя К. У. Черненко (тогда член Политбюро, секретарь ЦК КПСС), Э. А. Шеварднадзе (тогда первый секретарь ЦК КП Грузии, где началась борьба с протекционизмом) и В. Г. Куликова (тогда начальник Генштаба ВС СССР, проявивший интерес к оригинальным подходам и отсутствие антисемитизма). Это письмо, в отличие от обычной практики, не было никуда направлено, а осталось в ЦК КПСС. Меня принял инструктор ЦК В. С. Шевцов, посоветовавший мне написать статью в центральный советский юридический журнал. С его подачи редколлегия журнала «Советское государство и право» приняла статью, и в № 8 за 1982 г. она была опубликована под заголовком «Протекционизм и правовые средства борьбы с ним»; в этой статье было введено понятие НОРМАТИВИЗАЦИИ управления как основного средства борьбы с протекционизмом, наряду с усилением уголовно-правовых мер. Впоследствии другие составляющие моей модели социализма были опубликованы в малочитаемых изданиях, а эта статья была отмечена в № 1 за 1983 г. как вызвавшая наибольшее число откликов за весь 1982 г.

Эти отклики так и не были опубликованы, а мои предложения не рассматривались для практического применения. Это было связано, очевидно, с тем, что после принятия статьи к публикации В. С. Шевцов был арестован по спровоцированному обвинению в контрабанде, после чего его сменщик в ЦК разговаривал со мной очень холодно. Впоследствии В. С. Шевцов вышел на свободу и вернулся к научной работе. Так что можно сказать, что он легко отделался. Ещё легче отделался я – всего двумя годами безработицы. Другим, на кого я опирался, повезло гораздо меньше – они заплатили жизнью: акад, В. М. Глушков, выдвинувший идею ОГАС (общегосударственной автоматизированной системы управления народным хозяйством страны), принятой несколькими съездами КПСС, но так и не воплощённой в жизнь (в «научных» кругах его называли Трофимом Денисовичем – так звали акад. Лысенко), скоропостижно скончался в возрасте 58 лет, а кандидат в члены Политбюро П. М. Машеров, выступавший за борьбу с престижным потреблением и за изъятие детей из семей ответственных работников, чтобы не создавать номенклатурного дворянства, погиб в автомобильной катастрофе, которую его дочь назвала убийством. ТАК ГОТОВИЛАСЬ ПЕРЕСТРОЙКА…

Тем не менее я продолжал свою деятельность. Я написал книгу о борьбе с «ГРУППОКРАТИЕЙ» (так я называл сложившуюся практику управления группами деятелей, отстаивавших свои интересы), где подробно изложил свои идеи. Эта книга не была опубликована, потому что, как мне разъяснили, советские граждане привыкли воспринимать любое печатное слово как руководство к действию. Тогда мои предложения были включены в набор идей, поданный одним товарищем от имени анонимной группы лиц руководству партии. Как мне сказали, тогдашний Генеральный Секретарь ЦК КПСС К. У. Черненко включил мою формулировку о преодолении группократии в проект Программы КПСС, но К. У. Черненко вскоре скончался, а сменивший его М. С. Горбачёв всё это вычеркнул. Перестройка пошла в направлении, прямо противоположном тому, за которое ратовал я, и великая страна перестала существовать.

В условиях возникшей РФ я стремился реализовать свои идеи через многочисленные новые структуры. Опубликовал ряд статей и выступал на многочисленных сборищах, в том числе на съезде ЛДПР Жириновского. Членом никаких партий я, впрочем, никогда не был и выступал от имени созданной мной малюсенькой структуры, называвшейся одно время «Социальная справедливость». А мои контакты с Жириновским кончились тем, что я пришёл к нему и предложил использовать свои идеи в избирательной кампании, на что получил ответ, что его не интересуют никакие идеи, а нужны люди и деньги. Вспоминается эпизод, когда я выступал на многотысячном митинге вблизи ВДНХ в Москве – сначала были крики «Не хотим слушать этого картавого», потом наступила тишина, а в конце были бурные аплодисменты. Но это заставляло призадуматься – на чью мельницу я лью воду, пусть и с абсолютно правильными идеями, сулившими конец несчастий многомиллионного народа?

В качестве члена Политсовета движения «Трудовая Москва» я установил контакт с многочисленными коммунистическими партиями и движениями, существовавшими в то время. И на выборах в Госдуму 1995 г. одна из этих партий предложила мне возглавить один из её региональных списков, что давало в случае вообще прохождения партии реальное место. Я согласился и предложил включить ещё ряд моих товарищей. Они испугались, видимо, что я создам свою фракцию, и засунули всех на нереальные места, вопреки имевшейся в отношении меня договорённости. В таком виде список был опубликован, но мы все дружными рядами сняли свои кандидатуры. Это стоило партии провала всей затеи, потому что они собирали подписи для регистрации списка не там, где нужно, и в результате список не был зарегистрирован; если бы я был, то, будучи неплохим юристом, такого бы не допустил.