Юрий Воронин - Стреноженная Россия: политико-экономический портрет ельцинизма

Между тем Конституция Советского Союза однозначно провозглашала принцип приоритета законодательства Союза ССР над законодательством союзных республик. Налицо возникло соперничество суверенитетов! Центр проглотил эту пилюлю, в чем и заключалась его принципиальная политическая ошибка, цена которой – распад Советского Союза.

«Декларация» взбутотенила и субъекты Российской Федерации, особенно национальные республики. Многие из них заявили о своем суверенитете и «превращении» в союзные республики. Население Татарстана проголосовало за создание суверенного демократического государства – субъекта международного права. О своей независимости объявили Башкирия, Якутия, Карелия, Коми, Северная Осетия, Дагестан и другие бывшие автономные республики в составе РСФСР. Хотя в реальности, по объему полномочий, их положение мало чем отличалось от прежнего.

Еще в 1990–1991 гг. активно выступал за предоставление Татарии статуса союзной республики и вхождении ее на равноправной основе в состав СССР бывший в то время Председатель Верховного Совета Татарской АССР (а до этого – первый секретарь обкома КПСС) М. Шаймиев. Действия М. Шаймиева – это зеркальное отражение и повторение политики президента Б. Ельцина. Использовались имевшее место в то время противоречия между М. Горбачевым и Б. Ельциным, между союзным и российским парламентами. Весной 1991 г. на территории Татарии не проводился всероссийский референдум по вопросу о необходимости введения в Российской Федерации поста президента, а в июне того же года республика как государственное образование официально не участвовала в выборах президента России, хотя в последнем случае правительственные структуры якобы создали жителям республики условия для участия в голосовании.

В августе 1990 г. Б. Ельцин посетил Татарию. Обсуждался вопрос договора между Россией и автономной республикой в составе РСФСР. При этом Б. Ельцин высказывался в пользу конфедерации: «Мы не встанем на ошибочный путь, остановив процесс национального самосознания… Россия подпишет договор с Республикой Татарстан (или государством Татарстан, это решит Верховный Совет). Внутри всей России будет заключен конфедеративный договор… Надо исходить не из того, сколько полномочий вам даст Россия, а из того, сколько полномочий вы можете взять на себя, а сколько делегируете России… Берите столько суверенитета, сколько способны проглотить. А сколько останется, вернете России через договор». Крылатая фраза: «берите суверенитета сколько проглотите» стала исходной в процессе формирования федеративных отношений «новой» России.

Процесс суверенизации захлестнул всех, причем вне конституционно-правовых норм. Буквально каждый Совет стремился стать непременно высшим и законодательным и исполнительным органом в рамках якобы отведенной ему компетенции, сконцентрировать в своих руках максимум полномочий, пусть и в ущерб провозглашенной в Конституции вертикальной соподчиненности власти. В результате функционирование государственных выборных органов в период 1990–1991 гг. со всей наглядностью показало: советская система в новых политико-экономических условиях оказалась мало приспособленной для выполнения задач не только исполнительной, но и законодательной власти.

В период 1989–1991 гг. реальная власть на местах сосредоточилась в исполкомах Советов. Они, за редким исключением, не только не изменились по составу, но, что гораздо важнее, практически не изменили, не улучшили содержание своей работы. Этим во многом была обусловлена утрата исполкомами контроля над ситуацией. И как следствие – расширяющийся вакуум власти, который особенно отчетливо проявился к августу 1991 г. Явление очень тревожное, если учесть, что инертность основных социальных групп сменилась с середины 1980-х гг. их активностью, доходившей все чаще до открытого противостояния официальным властям. На горизонте замаячила опасность изоляции и распада. Но Б. Ельцина такие тонкости до поры до времени не смущали. Главное – заполучить больше союзников против Центра, отобрать полномочия у Союза и передать их России, чем будет нанесен мощный удар по М. Горбачеву

В марте – апреле 1991 г. была созвана чрезвычайная сессия Верховного Совета РСФСР, на которой было принято решение о введении поста Президента РСФСР и проведении общероссийских выборов. 12 июня 1991 г. Б. Ельцин был избран Президентом РСФСР, А. Руцкой – вице-президентом (за них было подано 57,3 % голосов).

В результате в России образовалось два центра власти с равным уровнем представительности и легитимности. Причем правовая и практическая нечеткость разграничения компетенций между верховной законодательной властью, парламентом РСФСР, и верховной исполнительной властью, президентом и правительством РСФСР, во многом предопределила (помимо личных качеств главы государства и главы парламента) постоянное возникновение острых конфликтов этих двух институтов новой российской государственности.

Но, как только Советский Союз прекратил свое существование и Россия стала его правопреемником, идеология Б. Ельцина повернулась на 180 градусов, он стал жать и давить на руководство регионов, поскольку «суверенизато-ры ставят под вопрос существование страны».

Такова политическая панорама предавгустовских событий 1991 г.

Картина политической ситуации в стране накануне августа 91-го была бы неполной без анализа того экономического фона, на котором разворачивались баталии. Этот фон был чрезвычайно неблагоприятным, прежде всего для власть предержащих и в Москве, и на местах. Главная особенность экономической ситуации – нарастание кризиса во всех сферах народного хозяйства (подробнее см. раздел «Пикирующая экономика»).

Избранный весной 1990 г. Председателем Верховного Совета России Б. Ельцин в конце июля 1990 г. предложил М. Горбачеву выработать совместную программу экономических реформ, поскольку предложенный Н. Рыжковым план перехода к рынку был отвергнут в мае 1990 г. В итоге этих договоренностей были разработаны две программы: постепенной рыночной трансформации общества (Рыжкова – Абалкина) и радикального перехода к рынку (Шаталина – Явлинского). М. Горбачев заявил о поддержке программы Шаталина – Явлинского. Однако на деле был принят компромиссный вариант, фактически выхолостивший радикальные идеи. Тогда еще и сам М. Горбачев остерегался расшифровывать «переход к рынку», не решался вести речи о капитализации экономики, хотя о частной собственности он многократно проговаривался, начиная с визита в Одессу к военным. Наблюдательный Л. Абалкин в этой связи, хотя и поздним числом, но все же скажет, что «общественное развитие многовариантно и альтернативно. Причем возможность изменить ход общественного развития находится в намного большей зависимости от того, что принято называть субъективным фактором, чем от жесткой технологической детерминированности этих процессов» [37] Абалкин Л.И. Неиспользованный шанс. Полтора года в правительстве. М., 1991. С. 157. . Здесь очень внятно подчеркнута исключительная роль главы государства в реализации реформ.