Карина Сарсенова - Избранный. Интервью с легендарными современниками. Выпуск 2

Карина Сарсенова

– Можно ли любое галерейное искусство перевести в режим создания бессчётных копий, то есть в искусство коммерческое? Как от этого уберечься и сохранить чистоту творения подлинной красоты?

Ливан Ламинашвили

– Я не думаю, что вот этот, к примеру, баллон можно продать в количестве большем, нежели 20 штук. Мало людей, кому высокое искусство понравится.

Карина Сарсенова

– Кто эти люди? Галеристы?

Ливан Ламинашвили

– Да, коллекционеры, галеристы, люди, которые инвестируют в высокое искусство. Это не люди, которые думают на нём быстро заработать. Но искусство для них – это инвестиции. И мечта каждого художника – попасть в музей, где хранятся избранные произведения искусства. Я сам культурный дарвинист.

Карина Сарсенова

– Что это значит?

Ливан Ламинашвили

– Я считаю, в музей попадают лучшие произведения лучших производителей искусства – или не попадают никогда.

Карина Сарсенова

– Ваши произведения есть в музеях?

Ливан Ламинашвили

– Пока их нет. Для своих работ я выбрал очень краткие формы, как японские стихотворения хайку и танку. Я дизайнер-танкист.

Карина Сарсенова

– Интересно. Но давайте на примере вашего произведения искусства обозначим суть темы. Вот выбранный вами канализационный люк. Вы что-то с ним сделали. Что вы хотели этим сказать?

Ливан Ламинашвили

– Этот люк отсылает нас к произведению Марселя Дюшана «Писсуар». Он ввёз утилитарную вещь в музей. Такая вещь может стать высокой. Если он ввёз эту вещь в музей, не означает, что вслед за ней можно отвезти все вещи в музей! Для меня этот люк – очень красив. Я сразу представил, как он будет блестеть, если он будет золотым. Или серебряным. Или медным. Он меня обворожил эстетически. Но в первую очередь я хотел просто пошутить.

Алихан Мусатаев

– Как у вас рождаются идеи?

Ливан Ламинашвили

– У меня есть семь различных техник, когда я работаю над новыми вещами. Первая – это вещи вербальные. Я читаю, перебираю, обращаю внимание на фразы, которые имели бы пространственный смысл. Например, штанга и гантели. И я взял самые дорогие книги, сделал в них дырку и сделал штангу. На эту идею меня подвигло высказывание: знание – сила. Чтобы обрести знание, надо качаться.

Или, например, из последних работ. Я почему-то вспомнил битву с быком. Копьё пронзает тело и голову животного. И я придумал светильник, в котором голова быка, стилизованная, в очень минималистичной форме, из неё выходит освещающая сабля. Всё выполнено в минималистичном стиле.

А вот, посмотрите, светильник, реализующий идею тотального освещения. Он охватывает всё пространство. Место для торшера, для люстры, для бра. Он подходит для каждой комнаты, подстраивается под запросы любого помещения. Я делаю дизайн для каждого клиента индивидуально.

Алихан Мусатаев

– Расскажите о ваших произведениях искусства – очках!

Ливан Ламинашвили

– Они создаются во многом благодаря технике, которой я владею. Это «ошибки дизайнеров». Я ищу ошибки других дизайнеров.

Карина Сарсенова

– И что вы с ними делаете? Используете или утрируете?

Ливан Ламинашвили

– Я их использую в таком виде: не надо было делать так, надо было сделать по-другому. Не надо делать просто очки. Их надо делать и как очки, и как браслет, и как браслет на ноге, и как ремень. Для завязывания волос. Как ожерелье. Можно менять стёкла. Они полифункциональны. Для меня очень важно расширять границы. Идти туда, куда обычные люди не заходят. Для меня не важен акцент, но важна периферия, где искусство сливается с другими профессиями. В прошлом году я получил итальянскую награду за очки, которые не надо носить, чтобы видеть. Они нужны для того, чтобы не видеть. Их можно надевать на карнавал, чтобы показать красоту лица и тела.

Карина Сарсенова

– Очки из бетона вашего дизайна: они носибельны? Или один раз их надел, да так и остался сидеть?

Ливан Ламинашвили

– Носибельны. Один американский дилер в восторге от них. Они весят около 150 грамм. В них заливается армированный бетон. Я изготавливаю ожерелья, кольца из серебра, но по подобию арматуры. Арматуры в бетоне. Армированный бетон. Строительная эстетика.

Алихан Мусатаев

– Что вас вдохновляет?

Ливан Ламинашвили

– Я хочу узнать себя. Всё, что я делаю, – это мой автопортрет.

Алихан Мусатаев

– Сколько времени уходит на создание одной модели?

Ливан Ламинашвили

– От нескольких месяцев до нескольких лет. Прототипы я выдерживаю месяцы и годы, чтобы произвести селекцию и отсеять ненужное. Стулья, на которых вы сидите, я делал три года. Они сделаны из фасадных подконструкций.

Карина Сарсенова

– Ливан, вы делаете предметы для частных коллекций или в виде одиночных произведений искусства?

Ливан Ламинашвили

– Меня часто упрекают, что мои работы не связаны между собой. Это правда. Я стараюсь делать вещи, которые можно расширить. Я стараюсь рождать не вещи, а парадигмы. И если это будет интересно, я потом буду делать не вещи, но коллекции. В этом году я сделаю вещи и покажу, как можно их расположить.

Карина Сарсенова

– Ваши вещи – лидеры. Ваши вещи не терпят дополнения к себе. Они солируют!

Ливан Ламинашвили

– Я надеюсь создать симфонию вещей.

Карина Сарсенова

– Может быть, надо сделать связки между вещами? Как между музыкальными сценами в моём театре «Триумф»?

Ливан Ламинашвили

– Да, и получится гармония. Надеюсь, с моими вещами это и произойдёт.

Алихан Мусатаев

– Каковы ваши планы на этот год?

Ливан Ламинашвили

– Достичь успеха. Чтобы после моей смерти значимое издание выпустило книгу в мою честь. В мире дизайна есть много профессий: критики, дилеры, блогеры, дизайнеры. И если много работать, вы займёте своё место. Я не смогу сделать дизайн машины или дизайн мобильного телефона. Я – предметный дизайнер. Некоторые вещи терпят увеличения, некоторые нет.

Карина Сарсенова

– Ливан, какой он, современный грузинский мужчина? Диктатор или партнёр?

Ливан Ламинашвили

– Он разный. Мировые тенденции отражаются и на Грузии.

Алихан Мусатаев

– Кто ваш учитель?

Ливан Ламинашвили

– Их очень много. Современники и люди, давно умершие.

Карина Сарсенова

– Ваши дети идут по вашим стопам?

Ливан Ламинашвили

– Старший – да. Он талантливый дизайнер. Младший сын думает…