Сергей Митин - Игемон. Размышления о региональной власти в России

© Лаптев А.К., 2020

© ООО «Издательство «Вече», 2020

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2020

Сайт издательства www.veche.ru

Креативный продюсер издания – писатель, драматург Михаил Владимирович Крупин.

Автор и издательство «Вече» выражают благодарность художнику Андрею Ромасюкову за создание образов и сюжетов из истории российского наместничества.

Вы держите в руках книгу с ярким названием: «Игемон».

Так именовали военачальников и наместников областей в эпоху римской Античности. Поклонники М.А. Булгакова вспомнят, что именно так в ершалаимских главах его великого романа «Мастер и Маргарита» принято было обращаться к наместнику Понтию Пилату. Почему же Сергей Герасимович Митин – член Совета Федерации, в недавнем прошлом губернатор Новгородской области, – именно так решил озаглавить свои «размышления о региональной власти в России»?

Как мне представляется, потому, что при всем многообразии терминов, которыми в тысячелетней русской истории именовали глав территорий России, ни один из них более точно не передает природу и философию их власти, чем этот, дошедший до нас из античных и библейских текстов. В русском языке в слове «игемон» неизбежно слышится слово «иго», что сообщает ему отрицательный смысловой оттенок некоей навязанной извне воли. Вместе с тем эта самая ассоциация позволяет притянуть и еще один смысл: иго – это ярмо – бремя тяжелое не только для того, кто его тянет, но и для того, кто идет за плугом позади, управляя процессом трудозатратным, но общественно необходимым.

«Игемон» – это пример книги, к названию которой приходится возвращаться в размышлениях на протяжении всего времени ее прочтения. Таким образом, завладев нашим вниманием еще с обложки, автор предлагает нам проделать путь по всей российской истории от Рюрика до современности, делая остановки в тех местах, которые многие знакомящиеся с ней поверхностно нередко незаслуженно пропускают.

Конечно, ни одно историописание такого значительного периода не обходится без правителей, но огромность занимаемых нашим Отечеством территорий, сообщавшая князьям, царям, императорам, генеральным секретарям и президентам могущество во все времена, имела оборотной стороной необходимость назначения ответственных начальников над отдельными областями в силу стратегического их значения либо удаленности от центра.

На страницах книги С.Г. Митина встречаются как широко известные в русской истории игемоны-наместники, так и забытые, а порой и затерявшиеся на ее поворотах. Автор не всегда следует за привычными для отечественной историографии оценками тех или иных исторических деятелей и порой предпринимает смелые попытки по интерпретации деятельности того или иного регионального главы вне зависимости от его взаимоотношений с правящей династией или партией, находящейся у власти, но с точки зрения интересов государственного дела и развития подчиненных ему территорий. Весьма смело выглядит замысел представить в специфической наместнической роли таких разных исторических персонажей, как князь Рюрик, полководцы-сподвижники I и II Лжедмитриев в эпоху Смуты, один из творцов победы красных в Гражданской войне М.В. Фрунзе. При всей необычности подобного подхода упомянутые примеры весьма органично воспринимаются на дистанции полного текста книги.

Приятно радует также подлинная академическая нейтральность повествователя, не уходящая тем не менее в безразличие благодаря эмоциальности автора, его вовлеченности в судьбы Отечества и неравнодушию к ним. Наместники в книге не подлежат искусственному делению на «плохих» и «хороших», их деятельность справедливо оценивается по замыслам и заслугам. В этом специфическом отношении С.Г. Митин явно следует за Петром I, который, даже предавая очередного проворовавшегося своего «игемона» казни, не позволял однозначно чернить память о нем, помня о прежних трудах и усердии покаранного на государевой службе.

В целом тема наместничества в истории России действительно достойна обобщения, и опыт литературного исследования этого феномена С.Г. Митиным следует признать удачным. Книга «Игемон» способна помочь современному региональному менеджеру познакомиться с отечественными традициями областного управления на ярких примерах, а профессионального историка она может вдохновить на более глубокое изучение темы.

На новое место работы я уезжал с Ленинградского вокзала. Август выдался жарким. На вокзале – привычная людская суета. Конечно, мне не раз приходилось бывать на этом старейшем железнодорожном вокзале столицы (как правило, поездки, встречи и провожания на этом вокзале были связаны с Санкт-Петербургом). Но фирменные, скоростные «Красная стрела» и «Невский экспресс», с их блеском и комфортом, с их столичного вида пассажирами, разительно отличались от «подвижных составов», увиденных мной в этот вечер. Старые обшарпанные вагоны. Паутина трещинок в мутных оконных стеклах. Ржавчина на сцепках. Бедно одетые пассажиры плацкарта, штурмующие поезд Москва – Новгород.

Я назначен новгородским губернатором и еду ночным поездом в Великий Новгород. Внезапность назначения и все события, предшествующие этому, говорят, что, по сути, я направлен в Новгород как «кризисный управляющий». Человек я там новый и честно об этом Владимиру Владимировичу Путину сказал. Был в Великом Новгороде всего один раз. Ни друзей, ни родных в тех местах у меня нет. Наверное, поэтому и назначен Путиным главой Новгородской губернии. Для этого был нужен человек, не имеющий связей с местной автаркией.

Мимо пролетают едва освещенные полустанки, тускло поблескивающие речушки… Перелески, пропадающие в темноте. После Твери городов вообще нет.

Обозревая полутемные виды за окном, вспоминаю разговор с Президентом. Его слова о том месте, которое занимает Великий Новгород, Новгородская земля в истории России. Невольно задаю себе вопрос: «А что я знаю об истории этого города, этой земли, которой мне предстоит руководить?» Знаю: Великий Новгород когда-то был «крепок зело», соперничал с древнерусскими столицами – Киевом, Владимиром, позже с Москвой. Была Новгородская республика – богатейшие купцы, торговля с Ганзейским союзом, народное вече. Сами приглашали на свою защиту князей с их дружинами. Сами же и изгоняли их, не угодивших строптивой республике. Кстати, за всю историю России в виде государственного образования вечевая республика просуществовала дольше всех.