Владимир Нестеренко - Шаги Даллеса. Как ломали Россию: роман-мозаика в двух книгах. Книга первая. Сколько стоит кровь революций
- Название:Шаги Даллеса. Как ломали Россию: роман-мозаика в двух книгах. Книга первая. Сколько стоит кровь революций
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:978-5-907306-72-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Нестеренко - Шаги Даллеса. Как ломали Россию: роман-мозаика в двух книгах. Книга первая. Сколько стоит кровь революций краткое содержание
Шаги Даллеса. Как ломали Россию: роман-мозаика в двух книгах. Книга первая. Сколько стоит кровь революций - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Его бы устами мед пить, а как добиться-то? Мой брат на военном заводе танки да пушки выпускает. А нет чтобы мясорубки добротные да ту же стиральную автоматическую машинку. Стыдоба: в очередь на телевизор записываемся, а холодильники передовикам продают по талонам профкома, зато ракеты в космос швыряем одну за другой!
– Что-то вы, бабы, раскудахтались больно, осмелели, как бы завтра на партсобрании на разборку не угодили, – одернула продавец.
– Обойдутся без разборки, Горбачев хоть эту волю дал, выскажешь накипевшее – глядишь, легче на душе. Газеты нет-нет да правду о взяточниках напишут, о ворах в погонах, о зажимщиках критики. Хватит молчать, Мишу нашего поддерживать всем миром надо. Нам, бабам, на своих партийцев наседать пора, сколько можно так жить?
Очереди в гастрономах длинные, надоедливые, люди, больше женщины, крикливые и нетерпеливые, уставшие, с увесистыми сумками, в которые входит до десятка килограммов разного продукта. Коль отстоял очередь, так уж набрать провизии на неделю, если позволяет кошелек да пустой домашний холодильник. Мужики так и лезут за поллитровкой без очереди.
– Не пускать алкашей, пусть в очередь становятся.
– У меня, женщины, поминки. Сына из Афгана в цинковом гробу привезли, может, пропустите? Муж хлопочет о похоронах, я вот, горемычная, за водкой и закуской пошла. Не могу стоять от тяжкого горя, словно жилы огнем перехвачены.
Смолк бабий говор, тихо стало, муху слышно. В магазине потускнело от набежавшего рваного облака. Десятки лиц уставились на статную симпатичную даму с опухшими от слез глазами, одетую в черное платье, подвязанную черной косынкой – символом смерти. Рядом с ней лет пятнадцати девушка тоже в черном, с зареванными глазами, с сумкой в руках. Горе привело их в гастроном, что на проспекте Ленина. Больно резануло тупым ножом по груди каждую мать. Сердце страхом зашлось у тех, чьи сыновья на выходе из школ, у кого уже призваны в армию, словно кистень бандитский в ночь темную занесен над виском, словно дуло вороненое перед глазами каждодневно маячит. Погоди, мать, отец, не впадай в отчаяние, поживи с надеждою на счастье до удара гранатомета моджахедского, до известия горького, а тогда уж и заливай горюшко слезами вперемешку с «московскою».
– Проходи, мать, бери, поминай сынка, – расступилась очередь.
В эту минуту как раз подошла очередь Верочки. Она посторонилась, пропустила убитую горем женщину. Девушку тошнило от спертого воздуха, запахов одежды, дешевой парфюмерии, впрыснутой в различные женские прически, от пота плотно стоящих тел и дыхания курильщиков, от разговоров про житейские проблемы. Может быть, все это так и есть в жизни, и разговоры важные, но ей пока не хотелось вникать во все тяжкое, у нее своя забота, о чем – никто не догадывается…
Да, его сегодня в гастрономе нет, этого молодого генерала в курсантских погонах, а может, больше никогда и не появится, а в тот день просто попутно завернул в магазин купить пачку сигарет? Он простоял всего с минуту, но она с первой секунды почувствовала ужас в своем сердце от всей его высокой фигуры, от чернобрового красивого лица с узкими усиками и глубокими большими синими глазами. Он, конечно, не заметил ее призывающий взгляд, и как только за ним закрылась дверь, ужас сменился паникой, она готова была бежать с поля боя вслед за ним, но политрук девической гордости вовремя одернул, прикрикнул властно, и она остепенилась. Адрес «генерала» известен. И если что…
Верочка не успела ответить себе на «если что», как продавец сердито окликнула: «Следующий!» Верочка опомнилась, глянула на мать с дочкой, которые купили колбасы, водки, понесли тяжкую ношу, как цинковый гроб на плечах, заработанный честной жизнью и трудом, услышала жуткое, как стон: «Не приведи Господь кому долю такую!»
Эти слова бросили Верочку в крапиву. Ожглась она ею с ног до головы, а горячее сердце при воспоминании о своем генерале-курсанте превратилось в ледышку – не выпадет ли на его долю страшный желтый Афган и такой же цинковый гроб…
– Девушка, да ты онемела, что ли? – услышала Верочка раздраженный голос продавщицы, навидавшейся всяких покупателей, очерствевшей к ним в этой лихорадочной и тяжкой, как бессонная ночь, работе, привязанной к прилавку бесконечной очередью как цепью каторжника. – Что брать будешь, говори, не задерживай людей.
Верочка вновь очнулась, купила килограмм папиной любимой докторской колбасы, больше не отпускают в одни руки, селедки кило, сыру голландского полкило, это уже лакомство ее с мамой, впрочем, и докторская идет за обе щеки; по две баночки сгущенки и говяжьей тушенки, тоже норма; подсолнечного масла бутылку и полкило сливочного, французского. Тут же вспомнила, как на днях подружка Катя угощала крестьянским маслом: тетя из деревни гостинец привезла. Вот то – масло так масло! Парочка бутербродов, и сыта. А сметана – ложку не провернешь! Вкуснятина! Что же еще купить? А, папа просил водки бутылку. Уставать стал у мартена и за ужином для разгрузки стал частенько стаканчик опрокидывать. Выпьет один, и все, не злоупотребляет. И ни в одном глазу. Себе Верочка пожелала виноградного соку в литровых банках. Что, нет сока? И вчера не было, когда же будет?
Верочка, недовольная, рассчиталась за покупки, упаковала их в объемистую сумку, подхватила тяжелейшую и пошла в хлебный отдел. Там очередь поменьше, но все равно стоять противно. Сумка тянет. Неужели нельзя выстроить отдельно булочную с богатым ассортиментом? Здесь же только булки белого и серого хлеба остались, а булочек сладких нет. Утрами выбрасывают, нарасхват, когда Верочка в школе.
Девушка покинула гудящий сердитыми надрывными голосами магазин, тщательно обследовала взглядом улицу налево и направо, правда, без надежды увидеть своего генерала-курсанта и скорым шагом направилась домой. Она не подозревала, что совсем рядом, в клубе народных дружинников, который находится в подвале ее дома, идет подготовка к заседанию активистов перестройки, так называемых «неформальных групп». Они на волнах плюрализма мнений пытаются выпестовать ростки многопартийности, и среди активистов не кто иной, как Ливанов – отец курсанта, поразившего воображение девушки.
Клуб народных дружинников представлял собой приспособленную большую комнату из грубой кирпичной кладки, плохо оштукатуренную, побеленную известью с синькой. Под потолком ярко горели две лампочки. Света вполне достаточно для чтения и других занятий. Два стола стоят впритык, несколько сращенных жестких кресел, шведская стенка, гимнастические брусья, мат для соскока физкультурника – вот вся убогая обстановка. На стене висел портрет Железного Феликса.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: