Евгений Беркович - Еврейская старина. №4/2019
- Название:Еврейская старина. №4/2019
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785449886125
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Евгений Беркович - Еврейская старина. №4/2019 краткое содержание
Еврейская старина. №4/2019 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Илѝ, Илѝ… они гонят нас на костер, мучают нас огнем. Но от Твоего Писания не отказался никто.
Сальве жалуется и оплакивает. Мелодия и слова из далекого прошлого, огонь сегодняшнего дня, врывающийся снаружи, – они разрывают сердце. Они разрывают сердце нам, слушающим эту песню впервые, точно так же, как тем, кто слушал ее раньше в часы ужаса: во время погромов и охоты на ведьм.
– Спаси нас, о спаси нас, Ты один можешь нас спасти! – в конце аккорды обрываются, а голос уносится куда-то высоко, выше огня: – Шма, Исраэль… Адонай эхад !
Ганс хватается за голову:
– Йезус Мария, они и к этому готовы, у них даже для этого случая есть песня!
Этой песне, наверное, четыре с половиной века. Говорят, она возникла во времена Изабеллы Кастильской, на кострах испанского инквизитора Торквемады, когда евреев и других неверных сжигали под знаком обычного креста, еще не свастики.
Верующие евреи не произносят имени Бога. Они называют Его «Всемогущим», «Единственным»: « Илѝ, Илѝ, лама савахфанѝ ».
Я не знаю иврита. Но я много читал Библию, и Ветхий, и Новый Завет. Тогда, одинокими вечерами, когда я давал корм скоту. Трех месяцев не прошло. Теперь я слушаю, широко раскрыв глаза, и передо мной встает сцена, когда человек на кресте около девятого часа возопил громким голосом:
– Илѝ, Илѝ! ламá савахфанѝ? – то есть: Боже мой, Боже мой! для чего Ты меня оставил?
Да, это могло быть так: «завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись…» – там, за спиной Сальве, за решеткой на окне.
Юрек, капо «красных», высовывается с бутылкой водки и кричит:
– Сальве, спевай «Идише мама»! Давай!
Это я уже знаю. В первый раз я слышал, как Сальве пел эту песню под аккомпанемент Эдека, недавно вечером в швейной мастерской: «Идише мама – лучше не знает свет. Идише мама, ой вэй, как плохо, когда ее нет».
Сальве живет в бараке напротив, потому что он из «придворных евреев». К нам сюда его привело сегодня, вероятно, разверзшееся кровавое небо. Только когда он спускается с нар и собирается уходить, в бараке начинаются разговоры.
– У нас не было настоящей причины и настроения для таких песен. Для этого мы слишком хорошо жили, – говорит Роберт.
Через несколько дней после того как в лагере появился Цело, была создана «сортировочная бригада барака А». Здесь сортируется и перерабатывается только хорошая одежда. Это тот же самый барак, куда меня, а потом и Карла привели после прибытия, к спрессованным кучам одежды, от которых поднимался парок. Но сегодня внутри барака все выглядит совсем по-другому. Решетки из грубых досок разделяют помещение на несколько отделов, которые называются «боксами». Над каждым боксом висит табличка с указанием, что именно там сортируется и хранится. Мы с Карлом работаем в отделе готовой одежды, в боксе «Мужские пальто, I сорт».
Каждый рабочий «барака А» носит желтую нарукавную повязку с буквой «А». Цело здесь бригадир. Эсэсовцы заметили, как остальные собираются вокруг него. Он бросался в глаза, но держался при этом скромно.
Вдоль «барака А» в направлении сортировочного плаца пристроили «барак предварительной сортировки». Мы получаем оттуда материал для переработки, точно так же как и расположенный рядом «барак Б», где сортируют обувь, кожаные и галантерейные изделия, кепки, шляпы и туалетные принадлежности. Со стороны железнодорожной платформы, от которой нас отделяет только тонкая дощатая стена, раздается резкий свисток. Маленький Авраам из соседнего бокса съезжает с кучи узлов, откуда он может через щель в досках подсматривать, что происходит снаружи:
– Не теплушки, это – пассажирские вагоны, значит, с запада – богатый эшелон.
Едва Авраам успел снова занять свое рабочее место, как появляется наш теперешний «шеф», унтершарфюрер Бредо, а с ним и другие эсэсовцы:
– Все на выход, на перрон!
Это дополнительная работа, которую выполняем мы, люди из «барака А». Когда приходит большой эшелон, и бригада «синих» не может достаточно быстро освободить платформу (называемую также перроном или вокзалом) от людей и их багажа, нас бросают туда как резерв на подмогу. Синие и желтые нарукавные повязки действуют на выходящих из поезда людей успокоительно, вызывают доверие. Они свидетельствуют о хорошей организации и порядке в месте прибытия.
Бывало, кто-нибудь из эшелона спрашивал:
– Где мы? Что с нами будет?
А кто-нибудь из нас шептал в ответ:
– Вы идете навстречу смерти… Берегитесь!
Тогда они смотрели на него с недоверием и отчуждением, как на сумасшедшего, если они вообще были в состоянии смотреть в этой толчее, в заботе о детях, женах, матерях, чемоданах и рюкзаках.
Придя на «перрон», я по пассажирским вагонам и обрывкам чешской речи понимаю, что это – эшелон из гетто Терезин. Посреди множества вещей, заполонивших платформу, покачиваясь, бродят несколько отставших стариков.
– Эй, ты, отведи вон ту старуху в лазарет! – эсэсовец делает мне знак плеткой.
Я беру женщину под руку. Платок сбился у нее с головы, обнажив узел седых волос. Наверное, ей за семьдесят, она не маленькая, но и не крупная.
– Прошу вас, куда вы меня ведете? – в голосе чувствуется беспомощный страх.
– В лазарет… – ни ей, ни мне не кажется странным, что она спрашивает по-чешски, а я по-чешски отвечаю. Для нее Треблинка – продолжение Терезина.
– А почему, собственно, в лазарет?
– Для обследования. Всех старых людей отправляют туда. А откуда вы?
– Из Бенешова… Пожалуйста, дайте мне немного попить. Я очень хочу пить.
– Потерпите чуть-чуть, пожалуйста, не останавливайтесь.
Позади нас двигается такая же пара, за ней – эсэсовец, следом еще несколько. Ну, вот пришел и мой черед участвовать в этом. Я должен довести ее туда, там она поймет, посмотрит на меня. Над ямой мне придется сорвать с нее одежду, может быть, поддерживать ее за руку.
Сейчас, думаю я, все решится. Это выпало на твою долю, и тебе остается только сделать то, что ты так часто себе представлял. Не смотри на старуху. Проведи ее как можно ближе к эсэсовцу, дай ему как следует промеж ног, выхвати у него из кобуры пистолет, не бери автомат, из которого он так чисто и беззвучно стреляет. Правда, он слишком внимательно следит за дистанцией. Так близко тебе к нему не подойти, да и постовой наверху, на валу быстрее нажмет на спуск.
Мы приближаемся к зеленой стене «лазарета». Я отпускаю ее руку, хочу освободиться от нее. Но она крепко уцепилась за меня, опирается на мою руку, прижимается к бархату синей артистической блузы, которую я нашел сегодня утром и сразу же надел.
– Что это было? Там кто-то стрелял? – она спрашивает это без страха, только голос немного взволнован.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: