Василий Макеев - Избранное. Том 3. Вехи творческого пути.

Однако, мне думается, поэт иногда злоупотребляет своим настроением. Я не могу, например, представить себе лирического героя Сухова столь же активным, как героя Есенина, который может сбросить лайковые перчатки, кинуть в копну городскую шляпу, взять в руки косу и воскликнуть: «Я ль не деревенским, я ль крестьянским не был! Памятью деревни я ль не дорожу!». И эта неактивность и даже порой меланхоличность Сухова служат поэту плохую службу. Пример тому – концовка стихотворения «Просыпаюсь вместе с петухами»:

Не правда ли сильно сказано? Сильно и… неверно. Когда-то другой волгоградский поэт, сверстник Сухова и тоже участник войны, сказал, что на войне «…выбор был небольшой: или прийти с пустым рукавом, или с пустой душой». В том-то и сила нашего могучего народа, что он не выбирал между этими положениями. Тысячи и тысячи солдат пришли «с пустым рукавом», но с душой, полной уверенности в своей правоте, с душой, полной радости жизни. Нет, не считал себя «давно убитым на той, единственной войне» герой фильма «Председатель» Егор Трубников, потерявший на фронте руку. Не верю я в данном случае герою Федора Сухова. Здесь совершенно очевидна поза – непростительная вещь для такого поэта, как он.

Упругостью поэтической формы и целеустремленностью отличаются стихи, на мой взгляд, Исая Тобольского. Они не похожи ни на стихи М. Агашиной, хотя Тобольский, участник войны, не может не писать о том же Мамаевом кургане, ни на стихи Ф. Сухова, хотя поэту не чужды философические раздумья. Приведу полностью для подтверждения своей мысли стихотворение «Мамаев курган».

Стихотворение действительно упруго, как сжатая пружина. В нем ни одного лишнего слова, чего, к сожалению, нельзя сказать, например, о его «Старике» – стихотворении растянутом, вялом. Мысль в нем верная, и образ старика как будто получился. Но боже мой! Как часто и примерно так же пишут у нас об умирающих стариках, перед которыми в последний час проходит их нелегкая, но праведная жизнь!

Зато следующее стихотворение – «Бабье лето» – изящно и по-хорошему афористично. Думаю, настоящее призвание Исая Тобольского именно в таких стихах – метких, лапидарных.

Впрочем, афористичность афористичности рознь. Иногда она лишь прикрывает мнимую значительность авторской мысли. Так, мне кажется, случилось в стихах Юрия Окунева. Горько досадовал я, читая:

До сих пор я думал, что «поэзия – вся! – езда в незнаемое», «добыча радия». И вдруг она – «искусство вычитания».

Не увидел я, признаться, ничего общего между поэзией и вот такими строчками из того же стихотворения Ю. Окунева:

Это и надуманно, и непоэтично, и просто не по-русски сказано. Но ради чего такая туманная многозначительность? Ответ – в двух последних строчках стихотворения:

Тем поучительнее опыт тех волжских поэтов, которые менее всего озабочены стремлением поразить читателей каким-либо сногсшибательным трюком или замысловатой метафорой. Я имею здесь в виду прежде всего таких поэтов, как Николай Благов и Юрий Адрианов, а также – Иван Малохаткин и Василий Макеев.

С Юрием Адриановым мы были в одном семинаре на IV Всесоюзном совещании молодых писателей. Уже тогда руководители и участники семинара единодушно отметили доброе поэтическое начало в его стихах. Чувствовалось, что поэт трогательно дорожит каждой каплей наших национальных ценностей, вдумчиво относится к отечественной истории, искренне любит людей и природу Волги. Это подтвердили и последующие сборники.

Вот почему как должное воспринимается признание поэта в стихотворении «Притоки», открывающем цикл его стихов в «Дне волжской поэзии»:

Юрию Адрианову, художнику по образованию и дарованию, присуща строгая живопись словом, близкая к живописи волжских ложкарей и палешан,– многоцветная, красочная, радостная. Вдумчивое обращение к истории, фольклору, к Волге помогает ему создавать такие стихи и поэмы, которые глубоко волнуют душу.

И снова приходится напомнить мудрые слова А. С. Пушкина: «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно, не уважать оной есть постыдное малодушие».

К чести большинства волжских поэтов следует отметить, что они дорожат «славою своих предков», гордятся современниками, и каждый в меру сил правдиво и ярко запечатлевает их в поэтических образах, будь то слава древнерусская («Илья Муромец» Ф. Сухова), подвиг простой русской женщины (А. Дементьев «Баллада о матери»), слава солдат Отечественной войны («Ветераны» В. Жукова) или спортивная доблесть прославленного вратаря Хомича («Вратари» Василия Шабанова).

Особо хочется сказать о большом цикле стихов Николая Благова. В стихотворении «Плач Ярославны» он по-своему осмысливает поход князя Игоря. На первый взгляд, строки: «Не на кровный бой, а на поблудок ехал ты гордыню тешить, князь»,– звучат диссонансом. Но любить отечественную историю вовсе не значит оправдывать бессмысленные походы, кровавые распри и варварские жестокости русских князей.

Любовь к нашей отечественной истории, к нашей земле явственно звучит и в «Песне великих лесов»:

Гордость за нашу славу, наше национальное богатство – русский лес – благодаря большой силе чувства, точности слов и согласию звуков гремит в стихотворении патриотической ораторией.

Проникновенная любовь к Волге, ее богатырскому простору, ее прекрасным людям явственна и в стихотворениях «Будешь Волгой – суда на себе понесешь», «Сник костер, затих, не дав согреться», «Зима стоит – такая россиянка». И очень жаль, что наша критика до сих пор не оценила по-настоящему творчество такого самобытного поэта……