Альберт Савин - Наш «Капитал». Сравнительные оценки трудовых и нетрудовых доходов

© Альберт Федорович Савин, 2020

ISBN 978-5-4498-4862-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Когда Всевышний создавал мир во-плоти, он по всей вероятности понимал, что сотворял не только отдельные субъекты во-плоти, но и вполне определённые закономерности общего бытия этих субъектов.

Так – он не оставил Человека чисто духовным созданием, но придал ему тело, отличное от диких тварей обличие и удалил звериный волосяной покров.

Только, как оказалось, не только для того, чтобы и человек и твари существовали свободно и самостоятельно – сами по себе, обогащая мир интересным многообразием. А ещё и для того, чтобы потребности высших из них – удовлетворялись буквальным пожиранием низших!

Насколько была гуманна подобная парадигма по самому замыслу – вопрос отдельный. Но как же на этом фоне можно было вести речи о всеобщей любви, добре и прочих нравственных ценностях?

При всём при том, что по всей очевидности, во всемогуществе Всевышнего – вполне могли существовать возможности парадигмы гораздо более гуманной.

Здесь же речь пойдёт о наделении каждого живого существа – биологической энергией. И что общими изначальными источниками этой биоэнергии стала почва Земли, вместе с водой, атмосферным воздухом и солнечным теплом, которыми прежде всего обеспечивались рост и развитие природной флоры.

Но которая в свою очередь тоже превратилась в пищу для фауны. А всё, вместе взятое – в пищу для удовлетворения потребностей в росте и развитии Человека.

Но при этом в принципиальное отличие от пищи духовной – особенность биологической энергии состоялось в том, что она непременно начинает расходоваться с каждым мало-мальским движением как внутри организма, так и во внешнем пространстве и времени, и для того, чтобы совсем уж не разменять свою жизнь на тот свет с сомнительным беспроблемным блаженством – потребовалось полное адекватное восполнение затрачиваемой жизненной энергии.

А сам человек должен был либо питаться готовыми природными дарами флоры и фауны, либо потрудиться и затратить энергию, чтобы самому их вырастить, либо затратить энергию, чтобы заработать деньги и купить их.

Все остальные проблемы отношений, включая религиозные, культурные, правовые, юридические – заимели смысл только после обеспечения этого балланса, то есть – для людей здоровых и дееспособных. И теряют всякий смысл – если это не обеспечено.

Таким образом – изначальной, корневой сутью живого существования – стало и есть обеспечение балланса расходуемой и восполняемой биологической энергии (Закон восполнения жизненной энергии).

Закон, из которого пошли и которому подчинены все остальные экономические подзаконы. Закон, который не найти в прямой постановке ни в одном, сколь угодно либеральном учебнике с частными деяниями и свободным рынком!

А главным существенным следствием, вытекающим из закона – оказалась самая животрепещущая тема базовой несправедливости в оценке физического труда человека.

И так продолжалось до тех пор, пока последующая экономическая наука не отточила единицу измерения физического труда – калорию. С оценкой по фактически затрачиваемой жизненной энергии – на смену абстрактно неопределённой оценке по общим типам и формам труда, а то и по сословному положению в обществе.

И как бы ни покажется сегодня парадоксальным, но именно по этому объективно-справедливому критерию – физический труд должен бы получать все заслуженные привилегии по отношению к деятельности первичной умственной.

То есть – самые высокие тарифы, расценки и вознаграждение за труд – должны бы иметь место не у банковских клерков, рыночных продавцов и подателей разных услуг, а у грузчиков и землекопов, шахтёров и строителей, иных трудоёмких и опасных для здоровья специальностей.

Только, с другой стороны – физический труд пролетариата Маркса не остался таковым навечно, но стал дополняться и первичной мыслительной деятельностью, с последующим развитием в творческое моделирование мыслительных рациональных и оптимальных физических процессов. Не поддающихся, однако, оценке в калориях. И тогда наука установила определять оценки по результатам общего умственно-физического труда, с авансовыми выплатами на неотложные расходы и окончательным упорядочением вознаграждений по результатам общего (успешного или не очень) умственно-физического труда.

Имея при этом ввиду, что если не придерживаться оценки по фактически затраченной жизненной энергии – возникает прямая возможность завышения оплаты умственного труда за счёт н е д о о п л а т ы физического.

Этот феномен и составил всеобщую сущность т.н. неадекватной эксплуатации людей физического труда, к которой пришёл в своём анализе Маркс.

Но относится феномен не только к описываемым Марксом событиям его времени, а является типовым примером искривления оценок умственного и физического труда во всех без исключения сферах человеческой жизнедеятельности. Весьма прочно укоренившихся «правдоподобным» стереотипом от самого сотворения человека в двух ипостасях – господина и раба, хозяина и слуги, носителя власти и подчинённого власти.

И в конечном счёте внесшим искажения в процесс т.н. естественного отбора, в результате чего индивиды, состоявшиеся как по физической силе, так и по творческим талантам и способностям – стали повсеместно уступать хилым созданиям с состоятельностью условной-денежной.

Однако, если ко всем лестным характеристикам Марксу добавить, что он по сути был и оставался типичным представителем буржуазно-капиталистического снобизма по отношению к пролетариату – многие ещё придут в недоумение и замешательство. Но давайте – не будем торопиться.

Прежде всего, Маркс был философом, обобщившем все предшествующие зачатки материалистического мировоззрения – в качестве альтернативы господствующему во всём мире мировоззрению теологическому, по которому сущность человека была и сотворена и принадлежала неким абстрактным божествам. А тем не менее, всем философам должно быть известно, что и Маркс, вместе с предшественниками-философами, определил сущность человека – всего лишь как нечто, более разумное, чем обезьяна по части изготовления орудий и предметов труда.

Выходит – его определение вовсе и не было философски всеобщим и не относилось к представителям науки, творчества, искусства, к философам и политикам, к депутатам и к самому себе, наконец. А к той, самой широчайшей пролетарской массе, вполне определённо обозначив и её общий менталитет, весьма далёкий от разума-интеллекта.