Александр Мищенко - Как служить Слову? Манифесты. Опыт реминисцентной прозы

О, есть кое-что выше богатства, чего не купишь. Оттого и интересно жить на белом свете.

Религиозность ее была заставой, к <���ото> рая прятала все.

Когда Я <���рцев> говорил или ел, то борода у него двигалась так, как будто у него во рту не было зубов.

Передержал и не додержал.

Костя, чокаясь: дай бог, чтобы не так душно жилось и ч <���елове> к идеи имел бы больше значения, чем старший дворник.

Прекрасная смуглянка. Преподает девочкам нервы. Хорошо, если хорошо преподает…

Одно могу сказать, господа: как вы счастливы, что живете не в провинции! А мы счастливы – что в провинции.

Брать взятки и писать доносы – это дурно, а любить – это никому не вредит. Это не возбраняется, как говорил на митинге в Тюмени Владимир Вольфович Жириновский. А фискалить становится у иных нормой. Вызывал домой мастера на ремонт ноутбука. Вскоре привычный уже для меня звонок из его фирмы: сколько он с вас взял. Вроде бы забота обо мне пенсионере, а на деле – возрождение нравов времени, когда по доносу расстреляли моего отца…

История должна быть историей не королей и битв, а идей. В быту нашем королей и битв прорва, а идей кот наплакал.

Фамилия – Гусыня, Кастрюля, Устрица. Съединили черта с редькой.

– Будь я за границей, мне бы за такую фамилию медаль дали.

– Нельзя сказать, чтобы я была красива, но я хорошенькая. И слава тебе, господи!

Красива, что даже страшно; черные брови; умствование. Одно слово, ведьма.

Сын ничего не говорит, но жена чует в нем врага. Чует! Он все подслушивал… Ужасти это – жить среди врагов.

Сколько между дамами идиоток! К этому так привыкли, что не замечают этого. Потому, наверное, что стервы умеют себя поставить.

Ходят часто в театр и читают толстые журналы – и все же злы и безнравственны.

Жены своей не любит. Влюблен в А <���нну> А <���кимовну> и в то же время развратничает со Сливой. Украл на шпалах 20 тыс. Можно и на шпалерах украсть.

Никакого капитализма нет, а есть только то, что какой-то сиволапый мужик случайно, сам того не желая, сделался заводчиком. Случай, а не капитал. Ай-ай-ай, как же случай благоволит нашим миллионерам. Злого умысла – ни боже мой. Случай и только. Каков Чехов с беспощадным срыванием всех и всяческих масок! Друг мой, брат белых медведей, однако, иконно судит о классике. Побывал я некогда в гостях у него в Бавленах и узрел он у меня некие притязания на нобелевскую премию (хотя кому возбраняется и помечтать о ней). В письме в Тюмень потом упрекнул он меня в этом, заявив, что надо быть скромным как Чехов. Я по телефону отчитал его и «приказал» быть беспощадным в творениях своих как Антон Павлович. Обронил по случаю, что у тебя, мол, друже, много собственных таких страниц. И пиши беспощадно по-чеховски, а не занимайся низкопробным морализаторством, выдавая свои мысли за истину высшей пробы. Отчехвостил, в общем, друга.

На улице пьяный Чаликов делал ей под козырек. Здрассте, мадам !

О <���льга> любила слово аще (аще ударит тебя в одну щеку, подставь другую).

Николаю было стыдно перед женой за свою деревню. Бедные колины односельцы!

Каждому мешало жить что-то назойливое; деду – боль в спине, бабке – злость и заботы, невесткам – горе, детям – голод [и], чесотка и страх, одной Ольге было покойно, она была всегда одинакова и ровна.

Молодые лучше стариков. Не всегда.

Грубость в населении поддерживают сами чиновники, особенно мелкие, тыкающие даже на старшин и церковн <���ых> старост, и сами законы, третирующие мужиков как низших животных.

Тетечка милая, отчего мне так радостно? Оттого, что радостная . А радостная отчего? Звучит в моем сознании из студенческого гимна «Гаудеамуса»: «Будем веселы, пока мы молоды».

Сидя на бульваре ночью, Саша думала о боге, о душе, но жажда жизни пересиливала эти мысли.

Когда Кирьяк буянил, Саша шепотом: Господи, смягчи его сердце! Золотце, а не Саша.

богатые взяли себе все, даже церковь, единственное убежище бедных.

Жуково звали: Хамское, Холуевка.

Ничто так не усыпляет и не опьяняет, как деньги; когда их много, то мир кажется лучше, чем он есть. Тогда деньжистый – крез!

Саша брезговала запахом белья, нечистотой, смрадной лестницей, брезговала жизнью, но была убеждена, что такая жизнь в ее положении неизбежна.

Беда в том, что самые простые вопросы мы стараемся решать хитро, а потому и делаем их необыкновенно сложными. Нужно искать простое решение.

Нет того понедельника, который не уступил бы своего места вторнику.

Нат <���аша>: Я в истерику никогда не падаю. Я не нежная. Вон вы какая!

Бальзак венчался в Бердичеве. Лермонтов родился в Тарханах, а Волга впадает в Каспийское море.

Чтобы жить, надо иметь прицепку… В провинции работает только тело, но не дух.

Чеб <���утыкин>: Если бы меня полюбила какая, я бы теперь любовницу имел… Надо работать, но и любить, надо находиться в постоянном движении. Тактос голубчики.

Кулыгин: Я веселый человек, я заражаю всех своим настроением.

Ирина: как гадко работать! и никакого сознания, никаких мыслей… Еще бы, с чего им быть у праздного человека.

– Незадолго до смерти отца гудело в печке… И теперь гудит. Слышите? Как странно! Какая значимая деталь! О, если бы такая жизнь, чтобы становилось все моложе и красивее. О такой эволюции мечтал Лев Николаевич Толстой. И не только он. Василий Розанов с его нетривиальной логикой написал, перефразировав евангельский завет «будьте как дети»: «Рожден был в ночь, рос в сумерках, стал стариться – стал молодеть… С седыми волосами – совсем ребеночек… Так мы, русские, растем, ни на что непохожие». Федор Тютчев, которого называли «старик-дитя» заявлял, что никогда б не согласился поменять свой стариковский возраст на юношеский…

Ир <���ина>. Трудно жить без отца без матери.– И без мужа.– Да и без мужа. Кому скажешь? Кому пожалуешься? С кем порадуешься? Нужно любить кого-нибудь крепко.

Тяжело без денщиков. Не дозвонишься. Да уж!

человек или должен быть верующим или ищущим веры, иначе он пустой человек.

днем разговоры о распущенности женской гимназии, вечером лекция о вырождении и упадке всего, а ночью после всего этого застрелиться хочется. Жизнь как один день.

в жизни наших городов нет ни пессимизма, ни марксизма, никаких веяний, а есть застой, глупость, бездарность… Это ж ад сущий!

была жажда жизни, а ему казалось так хотелось , что это хочется выпить – и он выпил вина.

быть праздным. Самое распоследнее дело .

значит, поневоле прислушиваться всегда к тому, что говорят, видеть, что делают; тот же, кто работает и занят, мало слышит и мало видит.