Григорий Вильчек - Всеволод Вильчек. Послесловие

Написав быстро и досрочно диплом, Сева исчез, как оказалось, в шахтерский город Ангрен, в местную газету. Меня же унесло в Норильск, где построили телецентр. Я надеялся обрести материальную независимость и материал для книжки (город был практически неизвестен в его шестилетней истории).

Сева был из тех немногих, кто не посчитал меня сумасшедшим. Не отговаривал. Прошло с полгода, вдруг – подряд три письма от Вильчека. Стиль – SOS. Жару он, в отличие от меня, любил и хорошо переносил. А духоту на ташкентском ТВ – нет. К тому же Лиля летом защищает диплом, готова тут же вылететь, тем более, что нам очень нужны деньги – на свою квартиру.

…Пошел к директору студии и спросил, устраивает ли моя работа. Он удивился. Тогда я преподнес (и превознес) Вильчеков. Лиля хорошо работала радиокорреспондентом. На нее, худышку-южанку, было жалко смотреть, когда на город нападал ледяной ветер, но магнитофон замерзал еще быстрее, чем репортер. Сева взял на себя художественное вещание, ему было не так холодно, и он очень быстро показал, на что способен.

Он получал удовольствие – от работы, от признания, от дружества (нам очень повезло на группу москвичей – сверстников и «стариков», старшему из которых, скрипевшему протезом инвалиду войны Феликсу Георгиевичу Сакалису, режиссеру, исполнилось 40. Называть себя на Вы не позволял).

Тандем с Феликсом Сакалисом. В письме – пояснение к фото: «Баркас, на котором мы чуть было не отправились на тот свет». 1961 г.

Вильчек и Сакалис образовали тандем. Они сделали много хорошего, но ослабили бдительность. А оттепель как-то незаметно уступила норильским (всесоюзным!) морозам. В партийной газете «Заполярная правда» появилась статья за подписью «бюро горкома», где говорилось: «Автор сценария т. Вильчек и режиссер т. Сакалис пренебрегли требованиями социалистического реализма. В результате телевизионная постановка „Встреча“ явилась порочной в идейном и художественном отношениях, политически вредной, грубо искажающей советскую действительность…»

У каждого времени свои игры, и трудно быть абсолютно свободным. Но рад свидетельствовать, что среди «первых учеников» дьявола, готовых продать душу, не оказалось, кроме Вильчека и Сакалиса, стоявших на своем: актера Всеволода Константиновича Лукьянова, секретаря парторганизации театра (исполнителя главной роли, будущего народного артиста и почетного гражданина), Владимира Ефремовича Горюнова, главного режиссера студии, члена партии с 1941 года, и других, выступавших за правду, как они ее понимали. Хотя мужества требовала даже позиция молчальников, коли горком (партия!) призывал к активному осуждению порочных героев порочной постановки.

Сталина только-только вынесли из мавзолея – думали, что он уже умер. Поспешили.

Я назвал новых Севиных друзей, которые ни его, ни себя не предали. Через год они приняли Вильчека в партию, а первый секретарь горкома И. А. Савчук от имени бюро тепло его поздравил и пожелал новых творческих успехов.

Бывали и такие коммунисты. И таким бывал Норильск. Пожалуй, этим он отличался от «материка», где клеймо могли поставить и «до дней последних донца».

Я думал, что же дал Таймыр Вильчеку? Уверенность в собственных силах и область их приложения. Он влюбился в Север, в приенисейские земли, в лесотундру (в какой-то степени заразив этим чувством и сына, географа и эколога).

Здесь, на севере сложился его поэтический сборник. Он использовал поездку в Красноярск (с показом программы норильского телевидения в столице края) и предложил свои «Высокие широты» в краевое издательство. Рецензенты дебютанта признали, оставалось ждать сигнального экземпляра. Естественно, в стихах не было ни слова о Норильлаге. И все-таки книжка вышла не без потерь. Уже не помню, что посчитали недопустимым – в последнюю минуту! Но пришлось менять нумерацию страниц.

Автор все же был доволен: «В Ташкенте вообще бы не вышла».

…Только что в Москве издан 900-страничный том о культуре никелевой столицы. Вильчек его уже не увидел. Раздел о телевидении открывает эпиграф из «Телевышки» 1 1 * В сборнике оно называлось «Последний маяк». . Вильчека называют и просто редактором (но он первый в списке), и подлинным мэтром, и даже доктором искусствоведения (улыбнулся бы; не скажу, что такое ему не приходило в голову, но посчитал бессмысленным тратить время).

…Расставшись навсегда с Норильском, обосновавшись на Чиланзаре (ташкентский вариант Новых Черемушек), став отцом и засев за книги, Вильчек в первую же зиму получает телеграмму от сибирского своего приятеля (их уже легион), председателя Красноярского краевого комитета по радиовещанию и телевидению.

Сева так написал мне об этом на телеграфном бланке: «Курач предлагает должность главного редактора Дудинке восстановление полярных надбавок так далее телеграфируй что советуешь».

В. Вильчек в Ташкенте после возвращения из Норильска. Стоят – отец, М. Г. Вильчек, и сын Григорий. 1966 г.

Понимаю, совет мой стоил недорого. Чиланзарский адрес плюс еще шесть копеек. «Не возвращайся».

Видимо, он все решил без меня, но хотел лишний раз утвердиться… Или даже так: проинформировал – от чего отказался!

Ему было двадцать пять лет.

МОСКОВСКИЕ ИСТОРИИ.С некоторых пор мы перестали загружать почтальонов и нести почтовые расходы. Телефон – это так удобно! К примеру, звоню Вильчеку на мобильный, а он отвечает: «Ты очень вовремя: лежу под капельницей, и мне невыносимо… скучно».

И все же за полвека полсотни писем, в основном шутейных (но и глубоких, и грустных, и сверхоткровенных, а также хулиганских) собралось. Так сказать, собрание «Всеволод Эпистолярный». То, что выбираю, ценно моментом (1989-й – год первого издания книги «Алгоритмы истории»), интонацией, рано изреченным словом (на 17 лет раньше срока)…

«Здравствуй!

Совсем ты куда-то запропастился. Как ты? Как вы? Я, если не считать авантюры с книжкой – весьма хреново. Болею: неврология, проктология и т. д.

…Занятная диалектика. Прометей спёр у богов огонь, за что орел потом выклевал ему печень. Я с помощью издательства «Прометей» попытался сделать нечто подобное. Не за это ли жареный петух то и дело клюет меня в… Словом:

Правда, юмор у меня заметно чернеет. Например, сочинил сегодня такое письмо в редакцию, которое собираюсь опубликовать, как и книжку – за собственный счет: «Разрешите через вашу газету выразить мою искреннюю признательность всем товарищам, проводившим меня в последний путь».