Ольга Бакушинская - Путешествие на ту сторону

Меня интересует только один вопрос – в чем ты сейчас ищешь основание жизни? В каких местах? В какие источники ты ходишь за водой? Может быть, в твоей ситуации ты наконец получила возможность построить свои отношения с Христом без налета культурной или семейной традиции? В мире, где все может быть «за» и все может быть «против» этих отношений. Подумай, на родине Христа ты получила полную свободу выбора решить, кто для тебя Иисус из Назарета. Который, по твоему мнению, никуда не уходил, а на самом деле добрался до России и привел тебя на Землю Обетованную.

Дорогой Эдуард!

Давно ты меня так не злил. Тебя послушать, так я сейчас почешу макушку и приму решение принять гиюр. Спасибо. Может лучше ты примешь решение стать раввином? Но пока я злюсь, жизнь идет своим чередом.

Еще в аэропорту, при оформлении документов, меня спросили, что я так волнуюсь. Я ответила: «Потому что я высадилась на Марс». Теперь представь себе эту поездку, когда у меня от страха включился английский и я болтала с таксистом и все время рвалась курить. Пока он не сказал наконец:

– Вы знаете, что в Израиле очень хорошее здравоохранение?

– Да.

– Почему вы не хотите ему помочь?

Я засмеялась, тут мы приехали. Израиль маленькая страна. И вот я зашла в гостиницу, за окном арабский район, зной, пальмы и ничего, совершенно ничего не понятно. Совсем. Но хозяин апартаментов показал нам супермаркет. И я понимаю, что мне предстоит там купить еду. Мы зашли с Машей, а там надписи все на иврите. И если хлеб ты еще опознаешь, то молоко уже нет. Не говоря про шампунь. И тогда я заорала:

– Ху спикс инглиш о рашн?

И один мужик говорит: «Галя, давай!»

Продавщица отдела сыров оказалась из Украины. Так что шампунь и молоко мы купили. Заодно и сыр, раз уж дама работает в сырном. Скажу честно, я до сих пор не научилась покупать на иврите сыр, поэтому хожу за этим в русский магазин.

Я проснулась в шесть утра, привычно подумала: «Меня зовут Оля, мне сорок девять лет, и я в Израиле». И тут мне стало так страшно, что я написала тебе первое из череды истерических сообщений на Фейсбуке. Потом за мной заехал сопровождающий, которого я наняла еще из Москвы. Это стоило, но это того стоило, наверное. Мы познакомились, и он сказал:

– «Не давайте мне советов, лучше помогите материально» тут не работает. Материально никто не поможет, но хороший совет стоит денег.

И понеслось. Не ту страну назвали «страной советов». Нет, не ту. В Израиле десять человек в одну минуту тебе дадут пятьдесят абсолютно противоположных наставлений. Пытаться этого избежать бесполезно, нужно расслабиться и дышать глубже. Но это не самое страшное. Самое страшное настигло меня на третий день, когда меня, измученную и обалдевшую, знакомые взяли в компанию на пляж. Компания собиралась в чьем-то дворе, на машинах. Вдруг из окна высунулось крайне удивленное женское лицо:

– Ты??? Ты в Израиле??? Этого не может быть! Не может такого быть!

Меня, как видишь, узнали, я поинтересовалась, почему этого быть не может.

– Но здесь же так тяжело!

Хорошие ребята, два года в стране, мы потом подружились, и они очень активно мне помогали.

Так вот, любимое занятие прежних репатриантов рассказывать, что новым крышка. Примерно в таком стиле:

– Образование на нуле, медицина ужасная, работы нет, все дорого, выжить невозможно.

– Ты сколько тут живешь?

– Двадцать пять лет.

– Кем работаешь?

– Врачом.

– Квартиру купил?

Дом купил в хорошем месте, три машины на семью, но выжить невозможно. Очень плохо. Уезжайте обратно, пока не поздно.

Сказать, что слушать это ужасно, ничего не сказать. Это разрушительно для человека в состоянии «поменял все». Сначала после каждого такого диалога я рыдала, а потом поняла, что это такое общинное «добро пожаловать». Очень не хотелось бы лет через пять услышать из своего рта подобную песню.

Но о русской общине немного позже, потому что сначала на тебя обрушивается не Россия, а Восток. Настоящий Восток, как в кино. С шумом, гамом, мусором, экзотичной манерой одеваться и совершенно иной ментальностью. Тут мало кто извиняется, даже если наступит тебе на голову. Тут почти никто не уступит дорогу. Продавцы и официанты не улыбаются. Да и вообще люди улыбаются редко и своим. В иврите нет слова «вы», это многое объясняет. Например, катастрофическое для европейца нарушение дистанции. Тут все норовят тебя обмануть и что-то ненужное продать подороже. Тут никогда не приходят вовремя. Тут надо торговаться даже в официальном компьютерном магазине. Ладно, в магазине. В банке! Чтобы получить лучшие условия.

И говорить нужно с напором. Если тебе отказали, нужно еще раз настоятельно обратиться с повышением тона. Если отказали еще раз, спросить: «А все-таки?» Это уже не выглядит для меня странно. Только так. Уверенно и жестко. Людей, родившихся в Израиле, зовут сабры или цабарим. Знаешь, что такое цабар? Это плод кактуса – колючий снаружи и сладкий внутри. Можно долго спорить, что тут важнее. Внутри сладкий, но снаружи колючий? Снаружи колючий, зато внутри сладкий?

Пожалуй, если я приеду в Канаду и начну вести себя как в Израиле, меня никто категорически не поймет. А я через неделю поняла, что Ближний Восток – это не то, к чему можно привыкнуть, его можно только полюбить или возненавидеть. Поэтому я, через взлеты и падения, тренирую любовь. А теперь выбирай, о чем тебе рассказать в следующем письме? О природе? О бюрократии? О быте? О том, что чувствовала и чувствую после развода с Россией? Потому что это все-таки развод.

Дорогая Ольга!

Давно я так не улыбался, потому что… Я не знаю, примешь ли ты гиюр, это твое личное решение, а вот стану ли я раввином, это очень интересный вопрос. Раввин – этот тот, кто живет слушанием и изучением Откровения и Слова Божия. Это и есть мое призвание. Я никогда не забуду мой переход израильской границы в аэропорту Бен-Гурион, когда мне задавали вопросы: «А что вы делаете в Израиле? А кто вы?» Я ответил: «Священник». Не то чтобы пограничники не знают, но делают вид: «Кто такой священник?» И тогда я сказал: «Священник – это определенный сорт раввина».

Думаю, я разрешил твой вопрос с раввином? Продолжим про твой переезд. Сразу же встал вопрос языка и обучения языку. Причем, языку, который не похож на твой прежний опыт. Когда ты его слышишь, еще возможны аналогии, но написанный на иврите текст ставит множество вопросов. Гласных в нем нет, предположить варианты прочтения трудно. Кстати, с этими трудностями сталкиваются и раввины, и священники, изучающие библейское Откровение. Только на другом уровне.

И самое серьезное заключается в том, что современный человек привык все делать сам. Своими силами и опытом. Сейчас у тебя совершенно другой период, период криков о помощи: «Ху спикс инглиш о рашн?» Я думаю, когда ты это не артикулируешь, ты все равно постоянно внутренне об этом кричишь. Это хороший опыт – отойти от всемогущества, понять, что твоя жизнь отныне строится на взаимоотношениях с людьми, на зависимости от них, если хочешь.