Борис МИРОНОВ - СТАТТЬИ, ВЫСТУПЛЕНИЯ

Детьми с улицы занимается лишь преступный мир: рекрутируют в подельники, развращают, убивают. Дальше заявлений Президента Путина, что «число беспризорных детей и их криминализация приобрели угрожающие масштабы», дело не идет. За последние пять лет из 40 запланированных специальных учебно-воспитательных учреждений для детей и подростков открыли только четыре. Система спецшкол, их осталось 36, спецПТУ, их - 16, обеспечивает потребность в содержании и обучении несовершеннолетних правонарушителей не более чем на семь-восемь процентов. В 61 регионе страны вообще нет ни одного детского учреждения закрытого типа. В Москве вместо 700 необходимых приютов - всего 14.

Газеты, радио, телевидение бросились успокаивать читателей, слушателей, зрителей, что беспризорные дети - это нормально, что это даже хорошо, - если дети с детства предпочитают свободу, значит, они уже точно не дадут вернуть Россию в прежнее тоталитарное состояние, и власти не должны наступать на их свободу. Дескать, надо перестать воспринимать беспризорных как нечто из ряда вон выходящее, как нечто трагическое, а потому не надо никаких усилий со стороны государства, чтобы помочь маленьким бродяжкам, не говоря уж о государственной программе искоренения причин беспризорности в стране. Министр культуры Российской Федерации Михаил Швыдкой откровенно и цинично назвал свою телевизионную передачу «Брошенные дети - плата за свободу». Господствующее мнение средств массовой информации сводится к тому, чтобы ликвидировать детские дома и приюты, как казенные дома, противоречащие интересам и свободе ребенка в демократической стране…

Что за отношение к детям в стране, одной из самых «старых» среди экономически развитых стран, где за последнее десятилетие число пенсионеров увеличилось на 2 300 000 (на 8 процентов), в то время как детское население сократилось на 6 700 000 (на 15,7 процента). Общая численность детей с 30 миллионов сжалась до 25. Да еще 600 тысяч детей-инвалидов. Да более 100 тысяч сирот прибавляется в год.

На российской земле в тепличных условиях, создаваемых властью России, процветает всё, что губит Россию.

Тема "русского фашизма" взошла не на русской земле. О "русском фашизме" прежде шумно и много заговорили американские политики, историки, публицисты, а уж потом с их голоса, но сразу на высокой, истеричной ноте зашлась в кликушестве о надвигающемся "русском фашизме" так называемая демократическая пресса в самой России. Тема "русского фашизма" стала так агрессивно навязываться России, отодвигая на задний план другие проблемы, действительно важные для российской жизни, что депутаты Государственной Думы, спешно созванные в зал Аллой Гербер и Андреем Нуйкиным, целых пять часов заседали на парламентских слушаниях о фашизме.

Кому это надо и какая выгода нагнетать сегодня в России истерию о "русском фашизме"?

Журнал Стэнфордского университета, а этот университет в перечне наиболее влиятельных центров в определении внешней политики Соединенных Штатов, пишет: "Сегодня для России инфляция не является врагом номер один. Этот враг - фашизм". Так как журнал предназначен для практикующих политиков Соединенных Штатов и пропитан, конечно же, не заботой о благополучии России, а, как и все у американцев, лишь исключительно тревогой о собственных национальных интересах, ясно, что не для России, а для себя в России Соединенные Штаты определяют "русский фашизм" врагом "номер один" и заразительно передают свой страх российским структурам, которые разве что по их территориальному расположению можно называть российскими, на самом деле это настоящие полпреды и форпосты американских интересов в России. Именно поэтому помощник российского президента по национальной безопасности Батурин суетился создавать антифашистские комитеты, в тон и в глас американцам вторил прежний руководитель администрации президента Филатов, а сонмище так называемых демократов выплеснуло свой панический страх "о росте русского фашизма" в письме президенту, опубликованном в "Известиях", и президент, торопливо созвав перепуганных авторов письма в Кремль, поспешил заверить, что разделяет их тревогу, и поручил тем же Батурину с Филатовым срочно готовить проект указа о борьбе с фашизмом, и в рекордно короткие сроки авральный указ вышел.

Что же это за "русский фашизм", страшнее которого зверя нет ни для американских, ни для российских демократов?

"Русский фашизм" - это умно, или, точнее сказать, злоумно, но хорошо придуманный ярлык на возрастающее ныне национальное самосознание русских, на русский национализм. Американские политологи сами того не скрывают и, определяя врагом номер один "русский фашизм", настоятельно рекомендуют своей администрации помочь демократическим кругам в России "сделать российское население менее восприимчивым к авторитарной и националистической риторике", а также "инициировать программы и выделить финансовые средства на укрепление демократических сил (получается, что понимать их надо как антинационалистические, - Б.М.) и оказание им помощи в просвещении граждан относительно своих политических платформ".

Чтобы доказать умышленно творимую подделку русского национализма под "русский фашизм", я далеко за примерами ходить не буду, достаточно своего опыта. Демократическая пресса, а это газеты "Известия", "Московские новости", "Московский комсомолец", "Сегодня", "Общая газета" и их единокровные, возопили обо мне как о фашисте без всяких кавычек, и именно как фашист я был представлен помощниками президента самому президенту, и в истерии борьбы с фашизмом, в начавшейся "охоте на ведьм" я был снят с поста председателя Комитета Российской Федерации по печати, а затем в письме к президенту "Наша демократия слаба, реформы тяжелы, а в умах - хаос" еврейская интеллигенция потребовала от президента гарантий, чтобы такие фашисты, как я, более не приходили к власти.

Что же фашиствующего нашли в моей работе сподвижники президента, и сам российский президент, в создании каких фашистских изданий обвинил меня с телеэкрана кликуша-демократ Карякин?

Фашистской для них стала опубликованная мною в "Российской газете" доктрина национального воспитания. Фашистской была ими объявлена моя конкретная программа преодоления духовного кризиса в обществе. Фашизм для них то, что я предложил через принятие ряда законов, и проекты таких законов мы уже начинали готовить, в том числе о борьбе с порнографией, создать в государстве нравственную цензуру. Я стал для них фашистом уже потому, что, будучи директором издательства "Русская книга", издавал, а, став руководителем отрасли, содействовал изданию русской литературы, в том числе первого в России полного собрания сочинений Гоголя, наиболее полного и лучшего на сегодня собрания произведений Пушкина, я стал для них фашистом, уже потому, что издавал не издававшихся с 1917-го года лучших русских философов Ильина, Победоносцева, Леонтьева, Розанова и многих других лучших мыслителей России. Вот оно, в их представлении, лицо "русского фашизма"!