Сергей Мельгунов - Красный террор (сборник)

Арест произвел особоуполномоченный Особого отдела ВЧК Я.С. Агранов. Как вспоминала жена историка П.Е. Мельгунова, «он был очень эффектен: шлем на голове с спускающейся на плечи кольчугой, весь до зубов вооруженный, за ним два солдата стукнули об пол прикладами». Сразу чувствовалось, что дело намного серьезнее, чем при предыдущих арестах. П.Е. Мельгунова скоро узнала от знакомых об отзыве на сей счет наркома юстиции Д.И. Курского: «Дело плохо, не исключена возможность военного суда, тогда грозит расстрел, возможна тоже ликвидация дела прямо Особым отделом, это еще хуже». Прасковья Евгеньевна кинулась искать заступничества у кого можно, написала новое письмо В.Г. Короленко, но все было тщетно.

Занимаясь длительное время изучением деятельности В.Г. Короленко в 1917–1921 гг., я обнаружил в Отделе рукописей Библиотеки им. Ленина письма к нему П.Е. Мельгуновой, в том числе и письмо от 28 февраля 1920 г. В нем жена историка, благодаря писателя за помощь, писала о своем муже: «Теперь он вновь арестован неделю тому назад Особым отделом ВЧК, этим самым страшным и жестоким учреждением у нас в Москве. Говорят, что дело вообще серьезное, добиться чего-либо очень трудно… Еще раз простите за беспокойство и помогите, как тогда».

А дело оказалось действительно серьезным. Теперь оснований для пребывания Мельгунова в тюрьме чекисты видели предостаточно. Вот выдержка из характеристики на него, представленной Аграновым Дзержинскому 19 марта 1920 года: «С.П. Мельгунов является руководителем и идейным «вождем» Союза возрождения, центром которого была Москва… Мельгунов, несомненно, является одним из самых активных врагов пролетарской революции. Бешеная ненависть его к Советской власти и коммунистической партии, его чрезвычайная непримиримость поражает даже его друзей по заговору, таких убежденных монархистов, как О.П. Герасимов, кн. С.Е. Трубецкой и др…. Мельгунов убежден в неизбежном для Советской власти в ближайшем будущем 9-м Термидоре и в этом духе настраивает своих товарищей по камере».

Письмо от жены историка привез Короленко в Полтаву И.Д. Ринкман, и писатель описал в своем дневнике 28 марта 1920 г. все подробности ареста Мельгунова: о его долгом нелегальном положении, о засадах на его квартире, об обещании знакомых ему большевиков, что историка больше никто не тронет, и его непосредственном задержании. И опять писатель констатировал ухудшение общей ситуации: «Вообще в Москве опять свирепствует ЧК. Расстрелы теперь после известного декрета не производятся, но до его объявления (уже после того, как он состоялся) расстреляно несколько сот человек… Теперь приговаривают к бессрочной каторге или в концентрационный лагерь до окончания гражданской войны» 7.

Писатель вновь берется за перо и пишет 29 марта 1920 г. Раковскому о необходимости нового «заступничества», характеризуя историка следующим образом: «Мельгунов – человек резкий и прямолинейный. Думаю, что этим и вызван его арест. Одно из преимуществ таких характеров… то, что при резкости и прямолинейности не следует предполагать чего-нибудь утаенного, недоговоренного и скрытого» 8.

Однако, несмотря на заступничество Короленко и других лиц, на этот раз Мельгунову суждено было пробыть в заключении целый год: полгода в одиночках внутренней тюрьмы Особого отдела ВЧК и полгода в Бутырке. Как раз в это время заканчивалось становление новой тюремной системы, являвшейся, по словам историка, «уже продуктом коммунистического творчества», и он в итоге стал свидетелем всех этапов развития этой системы, начиная от первых ее робких шагов в 1918 г., когда действовала еще традиция старого режима. Однако опыт, пережитый им, имел и свои особенности. Как признавался Мельгунов, «я был всегда в тюрьме «привилегированным». Писатель-демократ, так или иначе числившийся в социалистических рядах, имевший достаточные личные связи по своему прошлому с теми, кто стоял у верхов власти, неизбежно попадал в несколько другое положение, чем всякий иной тюремный обитатель». Главная привилегия историка состояла, по его словам, в том, что большевики «всегда давали возможность работать, допуская широко передачу книг и письменных принадлежностей. Единственно, за что я могу чувствовать к ним хоть некоторую благодарность».

Трудно поверить, но Мельгунов умудрился написать в одиночном заключении большую работу о Великой французской революции, так и оставшуюся неизданной, воспоминания о своей жизни до мировой войны, целый ряд мелких статей и заметок. Позднее, в эмиграции, он опубликовал часть написанного с пометкой «Камера 33. Внутренняя тюрьма Особого отдела ВЧК».

Тем временем страсти вокруг Мельгунова и других арестованных почти одновременно с ним разгорались действительно нешуточные. Проводивший следствие Я.С. Агранов с первых шагов разбирательства увидел уникальную возможность развития дела в сторону широкомасштабного процесса, и этот процесс через полгода действительно состоялся. Он вошел в историю как процесс по делу так называемого «Тактического центра» и представлял собой самый крупный политический процесс первых лет Советской власти.

Нити этого процесса вели в август 1919 г., когда чекисты вышли на след контрреволюционной организации «Национальный центр», состоявшей преимущественно из кадетов. В.И. Ленин перед началом операции по аресту руководителей центра дал указание Ф.Э. Дзержинскому обратить на операцию «сугубое внимание. Быстро и энергично и пошире надо захватить» 9. «Захватили» действительно «широко» – около 700 человек, в том числе бывшего члена Государственной думы, кадета, председателя «Национального центра» Н.Н. Щепкина, внука знаменитого актера, руководившего также наряду с Мельгуновым «Союзом возрождения». Недолгое следствие выявило, что помимо «Национального центра» в стране действуют и другие антибольшевистские организации – известный нам «Союз возрождения» и «Совет общественных деятелей», объединявший представителей правых политических сил. Но состав этих организаций остался тогда неизвестен, дело «Национального центра» было фактически закрыто, окончившись расстрелом без судебного разбирательства многих обвиняемых (около 150 человек), в том числе Н.Н. Щепкина.

Однако в феврале 1920 г. ЧК были арестованы член коллегии Главтопа Н.Н. Виноградский и профессор С.А. Котляревский, которые дали самые откровенные показания о деятельности всех контрреволюционных организаций и их руководящих лицах, среди которых фигурировало и имя С.П. Мелыунова. Виноградский даже сообщил о том, где скрывался Мельгунов, каковы его финансовые дела и что у него есть «потайной архив». Самое же главное в показаниях двух арестованных заключалось в их сообщении, что примерно с апреля по сентябрь 1919 г. в Москве действовал так называемый «Тактический центр», объединивший контрреволюционные организации. В него входили: от «Национального центра» – Н.Н. Щепкин, О.П. Герасимов и С.Е. Трубецкой, от «Совета общественных деятелей» – Д.М. Щепкин и С.М. Леонтьев, а от «Союза возрождения» – тот же Н.Н. Щепкин и С.П. Мельгунов. Получалось, что «Тактический центр» выступал в роли «высшего органа», руководившего деятельностью чуть ли не всего контрреволюционного подполья. Такая находка сулила чекистам невиданные перспективы.