Евгений Бузни - Пером по шапкам. Книга вторая. Жизнь без политики

В ответ на громкий смех друга после упоминаний тех или иных смешных эпизодов я тоже рассказывал о себе, и теперь он начинал слегка завидовать, так как в отличие от него, мне приходилась бывать в других странах по несколько лет и потому узнавать их больше, чем он в туристическом плане, напоминающим цветной калейдоскоп.

Услышать голос Юры в этот раз было особенно приятно – мы давно не виделись. Но теперь передо мной стоял несколько пополневший, посолидневший мужчина без прежнего лоска и сияющего счастьем лица. И разговор получался каким-то минорным:

– Привет, Юра! Рад тебя видеть. Ну, как дела?

– Да ничего, помаленьку.

– Всё носишься по миру?

– О чём ты говоришь? Когда это было? Кто теперь ездит? Сидим на месте. Уж лет десять, как не езжу.

И друг мой без особой радости сообщил, что заведует отделом "Интуриста", но туристов из-за рубежа с каждым годом становится всё меньше, что, естественно, никого не радует.

"Интурист". Название этой фирмы в Ялте у всех вызывало уважение перед её могуществом. Эта фирма могла всё. Лучшие гостиницы у "Интуриста". Самые красивые автобусы у "Интуриста". Больше всего денег у "Интуриста". Это был монстр, с деятельностью которого связывалось настоящее и будущее города. Только благодаря ему планировалось построить десятки высотных гостиниц по всему южному берегу Крыма. Работать в этой фирме заведующим отделом было пределом мечтаний для многих выпускников факультетов иностранных языков вузов.

Мой друг сегодня явно был не в восторге. Жизнь повернула медаль другой стороной. О строительстве новых высотных гостиниц сейчас смешно говорить. Заполнить бы клиентами те, что есть. А как, если Ялту давно вычеркнули из списков международных оздоровительных курортов, если общий развал последних лет развалил и такую громадину, как "Интурист", сотрудники которого в свободное от работы время, а его становится с каждым годом всё больше, приторговывают на улицах семечками, бусами из янтаря и другими безделушками, пестрящими разноцветьем на набережной?

Год десятилетней давности, возможно, не являлся самым показательным для Ялты, поскольку уже тогда начал раскручиваться перестроечный процесс, повлёкший за собой мнимые демократичные выборы и реальные раздоры в "Интуристе", влиявшие на уменьшение числа принимаемых туристов, но в тот год всё же более шестидесяти процентов всего объёма туродней приходилось на иностранных туристов, дававших городу и всей стране живую валюту. Сегодня этот процент упал до четырёх с половиной, то есть почти в пятнадцать раз. Такое резкое снижение притока иностранного капитала от одного только туризма. А что же мы потеряли от остального?

Набережная имени Ленина. Главная прогулочная улица некогда всесоюзного курорта напомнила мне даже в зимнее время восточный базар. Сувенирная мелочь разложена по зелёной суконной скатерти, прикрывающей собой невзрачный деревянный столик. Небольшие акварели сомнительного достоинства развешены кое-как на фанерном щите, прислоненном к стволу великолепной крымской сосны, изумлённо раскинувшей иглистые свои ветви над головами новых прожигателей жизни. Картины больших размеров поставлены для обозрения потенциальных покупателей на скамейки, предназначавшиеся прежде для отдыха у моря.

Под сенью разлапистого кедра стоит пожилой мужчина в потёртом временем пиджаке – предсказатель судьбы по гороскопам, а рядом, поджав под себя ноги, примостив на асфальт небольшую узкую дощечку, чтобы коленям было не так холодно, сидит в ожидании подаяний, кутаясь в старенькое серое пальтишко, сгорбленная судьбой женщина. Чуть поодаль напротив стоит в неизменной позе с протянутой рукой другая попрошайка. Трудно сказать, у кого из них быстрее устают ноги, так как появляются они здесь ежедневно и часами почти не сходят со своих мест, лишь изредка развлекая друг друга разговорами, когда нет подающих. Но вообще в центре набережной нет-нет, да и найдётся сердобольный человек, достающий из кармана мелочь.

Иногда к этим женщинам подбегают мальчишки и решают какие-то вопросы. У них свой метод добычи денег. Они без тени стеснения обращаются к тому или иному прохожему и произносят одну и ту же фразу:

– Дайте на хлебушек, пожалуйста, ради Христа!

Я вспоминаю, как в прежние годы такие же вот ребята из детского интерната, приезжали из Ливадии по воскресеньям в центральный книжный магазин на набережной, дружно вытаскивали под ленкоранские акации аккуратные алюминиевые столики, раскладывали на них литературу и продавали её. Тогда это называлось пропагандой книги. Пионеры предлагали отдыхающим тратить деньги на духовную пищу. Чаще всего это была краеведческая литература о Ялте и её окрестностях. Интернат получал премии от книготорга, а дети – радость оттого, что оказались полезными и что на заработанную премию интернат будет лучше оборудован.

Детский энтузиазм сдавать макулатуру, выискивать брошенный металлолом, таскать тяжёлые пачки книг, чтобы тем самым помогать людям, ушёл и заменился стремлением получать деньги себе в карман любым путём, от чего полшага до преступлений. Волнует ли это кого-то в правительстве?

С грустью иду по красавице-набережной. Пальмы распахнули свои пожелтевшие веера листьев. Помню, как прежде их всегда укутывали на зиму в холсты, бережно охраняя от редких морозов. Вчера шёл снег и хоть не сохранился ни на деревьях, ни на земле, но вряд ли он нравился теплолюбивым южным деревьям. Впрочем, снег перенесли и распустившийся нежно розовыми цветами декоративный миндаль и ярко желтеющий голоцветковый жасмин, украшающие ранним цветением зимнюю Ялту.

Большой книжный магазин давно убрали с набережной, заменив его дополнительными закусочными и питейными заведениями. Дом книги построили в районе бывшего центрального рынка. Планировалось сделать этот участок города культурным центром. Здесь же открыли институт менеджмента, в здании которого есть помещения для курсов современного танца, обучения музыке и прочих платных мероприятий. Бесплатно, как принято сейчас говорить, можно найти лишь сыр в мышеловке. Только взрослые люди теперь могут вспоминать, где раньше располагался Дворец пионеров с десятками бесплатных кружков для детей, где находились профсоюзные клубы торговых работников, строителей, рыбаков, учителей, в которые приходили провести свободное время и проявить свои творческие способности рабочие и служащие разных профессий.

Дом книги перестал быть настоящим культурным центром, в котором проводились встречи с писателями, поэтами и музыкантами. У входа в книжную обитель расположились прямо на земле десятки торговцев старой домашней утварью, ржавым инструментом, болтами, гайками. Мест на рынке не хватает, да и дорого. Вместо предполагавшегося культурного центра образовалось торговое захолустье.