Арсен Аветисов - Жизнь offline. Это не то, о чём вы думаете

Но если бы мы не были уверены в том, что у каждого поколения своя романтика бунтарства и свои заблуждения, если бы мы не знали, что новые поколения всегда критично относятся к существующим укладу и правилам, мы бы не предлагали новые знания, идеи и ценности, а продолжали удовлетворяться тем, что есть, и пропагандировать условный комфорт бытия. Есть надежда, что, наполнив свой стакан этими идеями, новые поколения, в конце концов, перепишут эту незапланированную экспериментом парадигму – парадигму рабства. А если это не так, то зачем вообще весь этот эксперимент?

«Сколько бы мы это ни отрицали, но в глубине души мы знаем: все, что с нами случилось, мы заслужили» (Сомерсет Моэм).

Формально с рабством покончено 200 лет назад. Но не фактически. Рабство и сегодня обходит законы и декларации о свободе, придумывая себе самые лукавые продолжения. Вся драма нашего существования, которое мы называем «осознанный образ жизни», стремительно развертывается на протяжении последних 25 лет. И если еще полвека назад враги и проблемы человечества были ясны и очевидны, то сегодня мы называем врагами только то, что ловко подбрасывают нам нескончаемые информационные табло. Насколько мы готовы к изменениям, насколько наше сознание готово справиться со всем этим коммуникационным диктаторством? Плотный сгусток нервов эпицентра нашего сознания, который называют головным мозгом, является самым ответственным и напряженным звеном не только в процессе выживания и адаптации к происходящему. Мы справедливо думаем, что именно он и поддержит нас в моменты необходимых перемен. Будьте уверены, только он и поддержит – если поймет, что происходит вокруг и то, что вам действительно нужны перемены, нужна свобода, а не рабство.

На вопрос «что такое рабство?» большинство из нас отвечает, что это некая система взаимоотношений между людьми, при которых один человек может находиться в собственности у другого. В данном определении, действительно, есть большая доля правды. И не только потому, что слово «раб» у большинства из нас ассоциируется со строителями египетских пирамид, гладиаторами и Спартаком, черными невольниками изначально в цепях и трюмах, потом на плантациях, а в конечном итоге в виде оскароносных номинантов «12 лет рабства» или «Джанго освобожденный». Образы яркие и запоминающиеся. В наше сознание с детства впрыскивают многочисленные истории типа «Хижина дяди Тома» и «Приключения Гекльберри Финна», тем самым доходчиво объясняя и показывая, что рабство действительно существовало, это было давно и сегодня представляет интерес исключительно для историков, писателей и режиссеров. Так ли это?

Первобытные охотники и собиратели кореньев не брали пленных. Это было неэффективно и экономически неоправданно. Они просто убивали их, а некоторые в местах хронического дефицита мяса использовали пленных в домашней гастрономии. С возникновением сельского хозяйства возникла потребность в работниках, точнее – в их безвозмездном труде. И поскольку между племенами начали возникать самые разнообразные конфликты из-за угодий, принципов вождей и элементарного выхода природной агрессии, то изначальным источником рабов служили войны с последующим пленением людей. Надо сказать, что в первую очередь речь идет о рабах-мужчинах, которые вместо перспективы быть съеденным или убитым благоразумно выбирали возможность потрудиться. Проблем с дальнейшей специализацией плененных женщин никогда не было. Поскольку война – это дело хлопотное и затратное, то порой можно было ограничиться простым похищением будущих работников сельского хозяйства и необходимых специалистов общего профиля. Однозначно рабство уже тогда имело исключительно экономические предпосылки, благодаря чему и было обречено достигнуть такого масштаба во все последующие времена и сохранить эту тенденцию до сегодняшнего дня.

При разделении труда наименее привлекательным был и остается тяжелый физический труд. А если говорить откровенно, то труд сам по себе для человека не является самым привлекательным занятием. Несмотря на уговоры, что именно труд делает человека человеком или, по другой теории, сделал человека из обезьяны, развитие нашего общества с сопутствующими изменениями образа жизни уверенно опровергает это утверждение.

Для повышения эффективности труда рабов рабовладельцам приходилось повышать их квалификацию и практически выращивать их с детства. Процесс этот дорогой и не всегда заканчивался согласно предполагаемому рабовладельцем бизнес-плану. Болезни, отсутствие способностей, сотни разного рода заминок ожидали на этом пути хозяев инкубаторов. Поэтому легче было перекупить готового специалиста или наведаться с военной кампанией к ближайшим соседям. Но этим проблемы не заканчивались: после приобретения живого товара хозяевам приходилось обеспечивать рабам уровень жизни, достаточный для поддержания эффективного труда и оправдания своих вложений. Прогресс не оставался на месте – с развитием экономических и общественных отношений появился новый источник производственного ресурса: в рабов обращали должников и преступников. Институт рабства совершенствовался.

Особое место в нем занимали так называемые домашние рабы – что-то наподобие современной прислуги. Поскольку запросы хозяев увеличивались с каждым следующим поколением, возрастал и уровень этих рабов. Они блистали знаниями, многие из них демонстрировали невероятные способности к искусству – достаточно пройтись по нескольким залам Третьяковской галереи. Но в обществе, не отягощенном технологическими прорывами, неизбежно наступал такой момент, когда эффективность труда переставала расти. А вот содержание самих рабов – наоборот. Инфляция преследовала государства и в те эпохи. Добавьте к этому возрастающий с количеством рабов риск восстаний и, следовательно, необходимость содержать надсмотрщиков. Да что там надсмотрщики – целую армию профессиональных воинов, которые, кстати, никак не участвовали в ежедневном производстве благ. Содержание этого аппарата – тоже тяжелая нагрузка. Да еще и низкая мотивация самих рабов. Существовавший в то время регламент освобождения от рабства применялся в редких случаях. Настолько редких, что эти случаи обязательно находили свое упоминание в хрониках или заметках летописцев. Это было что-то вроде современных историй о Цукербергах или Безосах. Одним словом, действующая система рабовладения становилась неэффективной.

Поэтому институт рабства стал совершенствоваться и приобретать другие, более практичные формы. Более безопасные и экономически оправданные. Общество, не торопясь, вползало в феодальные отношения. В таком обществе рабы получили новые свободы, и в первую очередь свободу самому обеспечивать свое пропитание и содержание. Но отвечать за жизнь и распоряжаться ей – это право оставалось у феодалов – новой касты рабовладельцев. Такая форма рабовладения настолько практичная, удобная и минимизирующая риски, что отдельные ее элементы усматриваются невооруженным глазом и в сегодняшнем миропорядке.