Газета Завтра - Газета Завтра 208 (47 1997)

Однако уже сразу после встречи (11 ноября с.г) Ц.Цзэминь поспешил подчеркнуть, что на новом этапе Россия и Китай никаких военных союзов заключать не собираются, то есть и речи нет о восстановлении пламенной советско-китайской дружбы 50-х годов. Более того, невзирая на прежние заявления о том, что стратегической целью Китая “является создание нового типа отношений с Россией в качестве противовеса американскому гегемонизму в Азии”, теперь китайское руководство подчеркивает, что сотрудничество не направлено против третьей стороны, то есть США. Что это - перемена в отношениях или хитрая игра китайского “дракона”?

Какими бы обидными ни казались для России эти лавирования китайского руководства, они соответствуют логике тех политических и экономических процессов, которые происходят как в самом Китае, так и в мире в целом. Перейдя в конце 70-х годов от “изоляционистской” политики Мао на путь “открытости внешнему миру” Дэн Сяопина, Китай четко определил свою роль как “мировой сверхдержавы”, а ключевым направлением политики сделал предотвращение абсолютной (после распада СССР) политической и экономической гегемонии США в АТР. Идея восстановления Великой Срединной Империи стала основополагающей в политике китайского руководства.

Китай уже стал “безжалостной силой” в экспорте товаров легкой промышленности и электроники. После присоединения Гонконга валютный резерв Китая составил 400 млрд. $. Слияние 305 тыс. государственных предприятий в одну тысячу корпораций по образцу японских и южно-корейских, по оценкам экспертов, приведет к возникновению “второй” Японии.

Соглашение с Казахстаном на строительство нефтепроводов из Узеньского месторождения в Синьцзян (проект оценен в 9,5 млрд. $) подтвердило право Китая называться одной из самых богатых по валютным резервам стран. А сообщение, что уже к концу 1995 года 75,6% граждан КНР перешли в категорию “жизненного уровня среднего достатка”, если это правда, наносит удар уже по престижу США, в которых поговаривают о крушении “американской мечты” - снижается численность “мидл-класса”, увеличивается разрыв между богатыми и бедными.

Руководство Китая понимает, что вслед за экономическими реформами возникает необходимость реформирования политической системы, и видит таящуюся здесь опасность. Ею является вестернизация китайского общества. В партию приходит молодое поколение, значительная часть которого закончила западные университеты и возвращается на родину с далеко не традиционными идеями модернизации, в том числе и политической. Точно оценивая политическую конъюнктуру, китайское руководство вводит в правительство людей, авторитетных на Западе, но ориентированных на усиление единого Китая. Появление в центральном правительстве КНР миллиардера - главы Гонконга Дун Цзяньхуа - важный знак. Если же в марте 1998 года место премьера Ли Пэна, которого прочат на должность главы китайского парламента, займет его нынешний заместитель Чжу Жунцзи (в КНР его называют королем экономики), то команда китайских реформаторов получит лидера номер два, который будет ревностно реализовывать экономические проекты Цзяна. Поэтому злорадные ухмылки Запада по поводу того, что, дескать, экономические реформы приведут к краху коммунистического режима - бессмыслены. Потому что речь идет не о сохранении коммунизма, а о возрождении “китаизма”.

И в этом возрождении Китай продвинулся очень далеко. В укреплении своих экономических позиций в регионе Китай опирается на этнических китайцев, проживающих за пределами страны. Во многих странах АТР (Индонезия, Малайзия, Таиланд, Сингапур) представители китайских анклавов уже давно обосновались в верхних эшелонах политической власти и это позволяет “переключать” экономические и финансовые ресурсы “мирового китайства” на материковый Китай, что сделает Китай уже действительной супердержавой. Кстати, нынешний экономический кризис, потрясший мировые финансовые рынки, уже продемонстрировал, что победителем из него пока выходит Китай, имеющий многомиллиардные валютные резервы. И недаром глава ВБ Вулфенсон назвал Китай образцом реализации регулируемого государством рынка, который этот банк с недавних пор считает основой мировой экономики будущего.

Жизненно важные интересы в АТР не позволяют США спокойно смотреть, как разворачивается в этом регионе Китай. И потому с такой регулярностью США подтверждают японо-американский военный договор. Но при этом США понимают, что конфронтация с Китаем может, в конце концов, лишить их всех шансов остаться в АТР, одновременно потеряв стратегически важный для них китайский рынок (дефицит торговли США с Китаем уже составляет 44 млрд. $). А учитывая растущие антиамериканские настроения в Японии, усиление японо-китайских взаимодействий быстро скажется на японо-американских отношениях. И эти опасения небеспочвенны. Япония явно присматривается к Китаю как к экономическому партнеру. Являясь мощнейшей экономической державой с большими “имперскими” амбициями, Япония все больше стремится проявить свою самостоятельную политику! И это выражается уже не только в желании сократить американское присутствие на островах!

Великая война за Северную Евразию началась! Как началась и битва за Китай, в которой США готовы на все. Вот почему можно, конечно, снимать и галстуки, и пиджаки… И рассуждать о 150-миллионном довеске к нужным миллиардам.

Но только как бы это все не кончилось тем особым “ню”, в котором азиатские властители, следом за раздеванием танцовщиц, приказывают снять с них… и кожу. И - продолжать танцевать. Это ведь совсем другая “империя страсти”, не правда ли? И как конституционные защитники национальных нтересов отнесутся к тому, что в роли раздеваемой танцовщицы - этого страдательного лица “империи другой страсти” - будет выступать РФ?! Страна, вверенная их попечению!..

М. ДМИТРИЕВ

Светлана Горячева:

Александр ПРОХАНОВ. Светлана Петровна, беседа проходит на фоне начавшейся дискуссии в рядах народно-патриотической оппозиции. Эта дискуссия тлела на протяжении нескольких лет, и вот, после так называемого “не-вотума”, выплеснулась на страницы прессы. Она обсуждается в кулуарах Думы, она породила смятение в сознании многих достойных и разумных людей. Некоторый интеллектуальный раскол налицо, и не дай Бог, если он перейдет в организационную плоскость. Мы не столь богаты организационно, структурно, чтобы позволять себе это. Я благодарен за то, что вы, несмотря на личную уязвленность нашей тирадой, где вы были названы “мисс Компромисс”, пригласили меня к этому диалогу, чтобы выявить и сопоставить наши позиции. Ведь в 91-м и 93-м годах вы были “мисс Революция”. Если сегодня у вас существуют иные подходы к решению текущих политических проблем, то они важны и весомы, ибо вас никто не в состоянии упрекнуть в личной заинтересованности этим компромиссом. Поэтому первое, очень бы я хотел вас спросить: чувствуете ли вы это смятение, это напряжение, которое появилось в наших кругах? И если да, как вы его чувствуете?