Александр Колпакиди - Николай II. Святой или кровавый?

Самодержец был отделен от народа плотной стеной жандармов. При этом меры охраны принимались исключительные. Вот совершенно дивный документ – тайный циркуляр нижегородского губернатора Унтербергера «Меры охраны, подлежащие к принятию в селениях по пути Высочайшего следования от г. Арзамаса в Саровскую пустынь и Дивеевский монастырь и обратно через с. Глухово в Арзамас».

«1. Все строения, жилые и холодные, находящиеся на самом пути, так равно и на расстоянии десяти саженей в обе стороны от дороги, за двое суток до проезда тщательно осматриваются комиссией, состоящей из полицейского и жандармского (где таковые есть) офицера, местного сельского старосты и при участии двух понятых. Председателем в комиссии является старший в чине офицер. Те строения, в которых нет особой надобности для хозяев, опечатываются ею, чтобы убедится в целости их.

Примечание. Если впоследствии хозяевам встретилась бы особая надобность войти в опечатанное строение, то это может быть сделано в присутствии той же комиссии, и после этого строение вновь опечатывается.

2. В упомянутых выше строениях, после осмотра, никто из посторонних, к семье хозяина не принадлежащих, оставаться не может впредь до того времени, пока охрана не будет снята.

3. За сутки до проезда в каждый дом, находящийся по пути следования, помещаются два охранника, которые следят, чтобы никто из посторонних в дом и во двор не входил.

4. За четыре часа до проезда помещаются с задней стороны домов, лежащих по пути, охранники, стражники или воинские чины, по мере надобности, которые следят за тем, чтобы на дорогу, по которой имеет быть проезд, никто не выходил.

5. Все выходящие на улицы окна или отверстия на чердаках заколачиваются.

6. Полицией и сельскими властями устанавливается строгий надзор за всеми живущими в селениях и за тем, что вообще происходит в селениях. За двое суток до Высочайшего проезда селение должно быть очищено от всех неизвестных лиц.

7. С раннего утра дня Высочайшего проезда в попутных селениях все собаки должны быть на привязи и находящийся в селении скот загнан».

Приведший этот документ известный государственный и общественный деятель Сергей Урусов комментирует его:

«Это только один из перлов охранной литературы. Все они свидетельствуют о том, что для безопасности возлюбленного монарха все находящиеся на пути его свободные люди должны быть на привязи подобно собакам или, вместе со скотом, „загнаны“. Большей любви, привязанности и доверия к своему народу нельзя проявить!» 55

Естественно, крестьяне, толпами приветствовавшие царя, тоже были отобраны, отмыты, принаряжены, а за ними стояли добротные дома на обсаженных березками улицах. Так что симпатизировал Николай не народу, а образу, сложившемуся в его голове из сказок, нравоучительных книг и тому подобных источников. Нет свидетельств, что он хотя бы солдат в полку расспрашивал о прежней жизни.

И это несмотря на то, что подлинным «призванием» и любовью Николая была военная служба. Даже став царем, он не изменил некоторым привычкам. Любимой компанией царя была кампания гвардейских офицеров, лишь в ней он отдыхал душой. Военный министр (1905–1909) граф Редигер вспоминал: «До начала доклада государь всегда говорил о чем-либо постороннем; если не было иной темы, то о погоде, о своей прогулке, о пробной порции, которая ему ежедневно подавалась перед докладами, то из Конвоя, то из Сводного полка. Он очень любил эти варки и однажды сказал мне, что только что пробовал перловый суп, какого не может добиться у себя: Кюба (его повар) говорит, что такого навара можно добиться, только готовя на сотню людей…

Докладывать приходилось множество пустяков, например, о всех назначениях и увольнениях полковых командиров и старших начальников… О назначении старших начальников государь считал своим долгом знать. У него была удивительная память. Он знал массу лиц, служивших в Гвардии или почему-либо им виденных, помнил боевые подвиги отдельных лиц и войсковых частей, знал части, бунтовавшие и оставшиеся верными во время беспорядков, знал номер и название каждого полка, состав каждой дивизии и корпуса, места расположения многих частей…

Он мне говорил, что в редких случаях бессонницы он начинает перечислять в памяти полки по порядку номеров и обыкновенно засыпает, дойдя до резервных частей, которые знает не так твердо» 56.

Правление Николая II отмечено двумя внешними войнами – ни первая, ни вторая не принесли славы русскому оружию – и одной внутренней. Эта завершилась победоносно, поскольку противник был не вооружен и не обучен, но славу принесла настолько специфическую…

При всех своих милейших человеческих качествах почему-то на протяжении всего своего царствования Николай II находился в состоянии войны с населением Российской империи. Почему бы это? Попробуем разобраться, проанализировав события 9 января 1905 года.

У нас любят говорить (кстати, с аргументами и доказательствами в руках), что рабочие при царе жили куда лучше, чем при социализме. Да, так оно и было: имели квартиры, посещали театры и выставки, учили детей в гимназиях. Вот только касалось это тончайшего слоя квалифицированных рабочих – «рабочей аристократии». Жизнь остальных была беспросветна.

Е. Прудникова пишет:

«…Среди моих домашних „ужастиков“ не последнее место занимает исследование К. А. Пажитнова „Положение рабочего класса в России“, 1908 года выпуска, которое, в свою очередь, содержит анализ многочисленных отчетов фабричных инспекторов и прочих исследователей и проверяющих. Чтение, надо сказать, не для слабонервных.

Одной из главных приманок (точнее, лозунгов. – Прим. ред. ) большевиков был лозунг восьмичасового рабочего дня. Каким же он был до революции?

На фабриках и заводах с посменной работой естественным и самым распространенным был 12-часовой рабочий день… На более мелких кустарных заводишках, где не было посменной работы, хозяева эксплуатировали рабочих кто во что горазд. Так, по данным исследователя Янжула, изучавшего Московскую губернию, на 55 из обследованных фабрик рабочий день был 12 часов, на 48 – от 12 до 13 часов, на 34 – от 13 до 14 часов, на 9 – от 14 до 15 часов, на двух – 15,5 часов и на трех – 18 часов.