Любовь Моисеева - Честное комсомольское!

– Я вам скажу больше. Как председатель Общественного совета, я заканчиваю новый роман, где события происходят в 1983 году, и называется он «Веселое время», – и там столько секса, что, боюсь, выгонят из дома.

– Нет, у вас же – в смысле, в книгах, – и представители власти этим занимаются…

– Они с особым энтузиазмом этим занимаются… Если вернуться к «Матильде». Я человек православный, крещен в младенчестве бабушками. Но… Нельзя при оценке произведения путать реальную историческую фигуру и канонизированного мученика. Если мы почитаем про то, что делали некоторые святые до того, как стали святыми (тот же Владимир-креститель, та же Мария Магдалина) мы лишь подивимся чуду просветления и преображения. По сравнению с ними молодой горячий Николай Александрович, будущий император, – просто, знаете ли, монах. Ну, был у цесаревича роман с балериной! И что? Меня куда больше огорчает, что он допустил в стране разрушительную смуту, погубившую всю империю, миллионы людей и царственную семью. Вот о чем надо фильмы снимать…

03.12.17

Знаменитый писатель и главный редактор «Литературной газеты» Юрий Поляков – один из любимых наших героев, никогда не приходит в «Комсомолку» с пустыми руками. Его новая книга называется «По ту сторону вдохновения».

– Юрий, мы так поняли, что это публицистика?

– Я назвал этот жанр «публицистические мемуары». Я рассказываю историю написания, публикаций, как правило, драматическую, моих книг, начиная со скандальных «100 дней до приказа», «ЧП районного масштаба», описываю, как мой «Демгородок» запрещали уже победившие демократы, рассказываю о моих сложных отношениях с нашим театральным миром, пораженным грибком «Золотой маски».

– Вы правильно начали, Юрий, потому что мы вас всегда воспринимали как литератора для молодежи и о молодежи. А сегодня есть у нас ощущение, особенно после молчаливых митингов конца марта, что произошел разрыв между поколениями.

– Когда я сам и мои сверстники были юны, и мой жизненный опыт тоже был юн, мои книги, действительно, адресовывались в основном молодежи и продвинутым представителям старшего поколения. Но по мере того, как я старел и, надеюсь, умнел, естественно, менялась и моя аудитория. Теперь меня читают в основном старшие поколения, а также продвинутая молодежь. Впрочем, постоянно переиздают и «Работу над ошибками», и «ЧП районного масштаба». «Работу…», например, недавно перевели в Чехии. Им оказались интересны отношения учителей, учеников, школьные проблемы, а они вечны… Хотя эта вещь написана, страшно сказать, в 1986 году.

Что касается разрыва… Понимаете, молодежь всегда склонна к максимализму. Она остро воспринимает несправедливость, обидные несовершенства общества: незаслуженное богатство и незаслуженную бедность, незаслуженную славу и незаслуженное забвение. Это нормально и понятно.

Так и должно быть. Но из-за этого максимализма, из-за того, что в жизни много несправедливого, что и мне не нравится, – совсем не обязательно сносить существующее устройство социума до основанья. На обломках жизнь станет еще несправедливее. И мы, пережившие 1990-е, это хорошо помним. Лучше все-таки менять что-то в рамках существующего миропорядка. Опыт той же Америки, счастливо избежавшей после гражданской войны социальных революций, показывает: стабильность и преемственность приводит к лучшим результатам. Вот я, например, был категорически против того, что произошло в 1991 году – против слома всех основ тогдашнего общественного строя.

– Сам готовил, готовил Поляков перестройку, а потом, когда она произошла, он говорит – ой…

– Правильно, писатели готовят перемены, а мятежники устраивают под видом обновления хаос. Мы все хотели перемен во благо, а не самопогрома. Не наша вина, что политический класс оказался безответственным, а наши протесты использовали и возглавили горлопаны, вроде Коротича (в годы перестройки главный редактор главного перестроечного журнала «Огонек» – Авт.), который потом уехал и прекрасно живет за границей. Даже Евтушенко, который обещал, «если будет Россия, значит, буду и я», как только увидел, что все посыпалось, тут же уехал в Америку. А разгребали и расхлебывали все то, что наворочали в 90-е годы, мы, – те, кто остался в своей стране.

Сегодня страна идет к повторению драмы 1990-х. А что вы хотите? Государство не только совершало ошибки в экономике и социальной сфере, оно из казны двадцать лет оплачивало моду на фронду всячески лелеяло в творческой и медийной среде именно тех, кто прямо или исподтишка настраивал общество, особенно молодежь, на новой самопогром. К сожалению, им давали премии в театре, в кино, в литературе. Им помогали снимать фильмы, ставить спектакли, издавать книги. Когда один из главных идеологов страны сказал мне, что исторические компиляции Акунина – это круче Карамзина, Соловьев и Ключевского, я понял: к нашим стенам уже подвезли катапульты. В результате воспитано поколение молодежи, готовой снова свергать, демонтировать, пускать под нож все, что, по ее мнению, мешает. А те, кто предупреждает: погодите, через год после переворота вы будете локти себе кусать, для этой молодежи – увы, не авторитет… Потому что таковых отсеяло, оттерло само государство. Мой голос не слышат те, кому сейчас 20–22 года, для них авторитетна Ксения Собчак с кофемолкой вместо мозгов…

– Да уже и не Ксения Собчак, а более молодые ребята, которые пишут залихватские блоги в соцсетях и имеют собственных менеджеров по рекламе…

– Для меня Собчак – это собирательный тип, вроде куклы Барби. Когда я налетаю на какой-нибудь блог, я поражаюсь тому, насколько невежественны эти молодые люди: ничего не читали и ничего не знают за исключением узкотусовочной информации. Кроме уверенности в себе, нет ничего, к сожалению. Но есть безоговорочно доверяющая блогеру такая же юная и малообразованная аудитория…

– А что теперь делать? Как завоевать доверие молодежи? Какой-то новый комсомол создавать?…

– Конечно, сеть молодежных организаций, нацеленных на образование и социальную адаптацию, не помешала бы. Но куда эффективнее устранить из нашей жизни то, что всех злит. Коррупцию, прежде всего. Чтобы вернуть доверие к себе, власть должна провести очень жесткую ревизию своих кадров. Ты не можешь объяснить, откуда у тебя такие деньги, почему твои дети ездят по Москве на миллионных авто и сшибают зазевавшихся граждан, почему у тебя собственность и семья за границей, а здесь «вахтовая шарашка»? Не можешь. Тогда извини, освободи кресло и посиди в другом месте. Те, кто не ссорились с Уголовным кодексом, а просто использовал несовершенство, иногда нарочитое, нашего законодательства, должны просто уйти. Мы живем в правовом государстве, и, конечно, не можем посадить человека, если он нашел бреши в законе, но осудить его морально можем.