Дмитрий Новоселов - Форс-мажор

- Мы должны быть готовы ко всему. Напиши, план мероприятий.

- Из какой ситуации при этом исходить? - он с интересом посмотрел на меня.

- Из самой пессимистичной, - малодушно сказал я.

- Сегодня к концу дня будет готово.

- Этот вопрос не только к тебе. Этот вопрос ко всем. Пусть каждый изложит свои соображения исходя из своих обязанностей. Сейчас все заняты, я не буду никого отвлекать, поэтому доведи до каждого. Результаты ко мне на стол, вместе с обязанностями.

Аркадий ушел на свое место. Работа в офисе явно спорилась. Покупателей было много. В основном мелкие торговцы - киоскеры. Но, попадались и частные лица, которые покупали водку по одному, два ящика на свадьбу или юбилей. На каждого покупателя уходило всего несколько минут. Набить накладную из двух, трех позиций, дождаться, когда она выйдет из принтера, передать Веронике, она пробьет чек, посчитает деньги, поставит на экземпляре покупателя штамп «оплачено», и все, тот пойдет на склад. Конечно, основная прибыль не от такой мелочи. Я точно знал, что водку часто покупали грузовыми машинами. Таких оптовиков обычно знали, делали им скидки, обслуживали вне очереди, а деньги пересчитывали в Игорешкином закутке и чека не выбивали.

Попробовал ради прикола вбить в смартфоне слово «водка». Как и следовало ожидать - ни какой реакции. Пока я пытался поменять в нем мелодию, коммуникатор несколько раз оживал. Спрашивали Игоря, никто не представлялся. Я нашел в его папках Стинга, установил его как звонок. Немного тихо, но зато спокойнее. Я отложил игрушку в сторону и вяло пошарил на полке. Среди пыли не нашлось ничего интересного, кроме журнала инструктажа по технике безопасности. Последняя запись была сделана в нем два года назад почерком Игоря. Позвонил подполковник, сказал, что в два часа мне надо быть на проспекте Ленина, сорок четыре у нотариуса. Там меня будет ждать человек с карточкой подписей для банка.

Я спустился во двор. Марсель уже приехал. Он стоял около КамАЗа, который тоже принадлежал фирме, курил и давал дельные советы водителю, который, подняв кабину, возился с двигателем. Я подошел к ним, поздоровался с водителем КамАЗа, которого, кажется, звали Федей, и попросил Марселя собрать тару на наших с Серегой точках, после того как он освободится от доставок. После этого я прошел на склад, где Катя представила меня шестерым грузчикам, которые и так знали меня как облупленного. Покупателей было немного, поэтому работали только двое, а остальные четверо играли в карты в теплушке. Грузчикам было глубоко наплевать на субординацию и соблюдение приличий, поэтому сообщение о том, что я их новый директор, они встретили смачными возгласами и комментариями, самый безобидный из которых был: «Колян, с тебя пузырь!», потом распалившись начали так орать, что мне пришлось выйти на воздух, чтобы ответить. Звонил Сергей. Он был взволнован.

- Ты в офисе?

- Да.

- Я еду к тебе. Нужно поговорить.

Я, как всегда, не успел возразить. Вернувшись на склад, я взял Катю под руку, и мы пошли осматривать наш стратегический запас. Ангар был забит битком. Вся площадь была разделена узкими тропинками на несколько секций. По такой тропинке можно было катить всего одну тележку, на которую друг на друга умещалось пять ящиков. Ящики стояли на поддонах высотой в восемь рядов. В каждой секции находился определенный вид водки.

Катя что-то тараторила и махала руками. Я смотрел на все это богатство и думал о том, сколько безрассудных поступков, покалеченных жизней и смертей аккуратно расставлено в штабеля. Национальный напиток потопил в себе национальную идею. Водка подразумевает пьянку, пьянка ведет к неприятностям, неприятности давят на психику, ничего не получается, все идет не так, как надо. Хочется немного выпить с горя, а немного не получается, и так в геометрической прогрессии, по кругу, без оттенков, только черное и белое, где черное - это неприятности, а белое - водка. Потом начинается агрессия, слезы, обосраные штаны и смерть. А на похоронах вдруг вспоминается, какой он был хороший в молодости. Сгорел на работе. И национальная идея - во всем виновато государство. Сколько людей живет по такому сценарию? Десятки, сотни тысяч? Миллионы?

- Николай! Тьфу, забыла отчество, - подергала меня за рукав Катя. - Ты… Вы меня слушаете?

- А как же.

- Ну, и что вы обо всем этом думаете?

- Ты молодец, - наугад сказал я.

- Это понятно, - согласилась она. - Я имела в виду акцизные марки.

- А что нам о них думать, - стал выкручиваться я. - Пусть налоговая инспекция о них думает, - и, увидев, что она пытается возразить, поспешно добавил. - Мне пора.

Я вышел во двор, как раз в тот момент, когда в проем сорванных с петель ворот въезжал Серега. Вначале он припарковал наш старый «москвич» рядом с моей «десяткой», но, попробовав выйти, попал ногой в ту самую лужу, выругался и дал назад, прижавшись дверями фургона к бетонному забору. Он меня не видел. Я окликнул его, когда он входил в дверь бойлерной.

- К тебе? - спросил он, показывая вверх, после того, как мы пожали друг другу руки.

- Ко мне? Я еще не успел привыкнуть к тому, что здесь есть что-то мое. Нет, мне там неуютно. Пошли сядем в наш старый добрый «пирожок». Я надеюсь, в нем тепло?

- А как же. Наш офис всегда к нашим услугам. Сколько планов мы выносили в его кабине за эти годы!

Мы сели. Серега закурил.

- Дело плохо, брат, - грустно сказал он. - Можешь забыть про павильон. Нас провели как последних лохов.

Он говорил безрадостно, но вместе с тем в его голосе не слышалось трагизма. Фразы давались ему легко. Да, как бы говорил он, нас кинули на несколько сотен тысяч, которые мы собирали два года, да, нашу мечту отравили ложью, но, все еще будет, мы опять засучим рукава и т.д. и т.п. Я бы так не смог. После первых же его слов мной овладело отчаяние.

- Тетка, как прочитала наш договор, - продолжил он, затягиваясь. -Принялась меня жалеть. Ты помнишь, как мы его подписывали? Эта сволочь, директор «Гаранта», как его?

- Галкин.

- Да, Галкин, помнишь, как он, гад, исхитрился. У нас есть уже готовые бланки договоров, говорит, вот, здесь подпишите, сюда поставьте печать. И мы, конченые люди, за свои же деньги подписали какую-то липу.

- Но мы же официально перечислили пятьдесят тысяч, получили паспорт, проект и документы, накладную, наконец!

- Да, и тут же отвалили пятьсот наликом. И даже расписки не взяли. В этом договоре есть один пункт, который перечеркивает все намертво. Короче, я в юриспруденции не силен, но моя родная тетка говорит, что плакали наши денежки. Они пишут на Галкина заяву в милицию, сажают его на небольшой срок. На основании уголовного дела сделка признается незаконной. Они возвращают нам безнальные денежки, а налик оставляют себе. Через некоторое время, когда все утихнет, они заяву на того парня забирают, говорят, извините, мы разобрались, все в норме. Галкина выпускают, они ему платят энную сумму. И все.